Черчилль. Биография
Шрифт:
Направляя Черчилля в Военное министерство, Ллойд Джордж согласился с тем, что он также будет отвечать за военно-воздушные силы, так что с 9 января 1919 г. Черчилль официально стал военным министром и министром авиации. Он приступил к своим обязанностям в крайне напряженный момент: в армии созрело сильное недовольство. За неделю до его вступления в должность начались массовые демонстрации, участники которых требовали немедленной демобилизации. 8 января, на второй день волнений, рассерженные военные добрались до Уайтхолла. В час дня они захотели встретиться с Ллойд Джорджем на Даунинг-стрит, но были оттеснены на площадь конной гвардией, где их встретил командующий Лондонским
До официального назначения Черчилля на должность министра оставался еще день, но он сразу же отправился на Плац-парад конной гвардии. «Какие силы мы можем им противопоставить?» – спросил он Филдинга. «Батальон гвардейцев и три эскадрона конной гвардии», – последовал ответ. «Они лояльны?» – спросил Черчилль. «Надеемся, да». – «Вы можете арестовать бунтовщиков?» – «Не уверен». – «Есть другие предложения?» Других предложений не было, и он приказал арестовать бунтовщиков. Черчилль, глядя в окно, ждал, что в любой момент может начаться стрельба. Но солдаты позволили себя окружить и сдались.
Чтобы разрядить обстановку, Черчилль придумал схему, которая представлялась ему справедливой: вначале демобилизации подлежали только те военнослужащие, кто имел предложение работы в Британии. Солдат, прослуживший хотя бы четыре месяца и имеющий такое предложение, мог немедленно отправляться домой. Но солдат, прослуживший четыре года и не имеющий подобного предложения, должен был продолжать носить форму.
12 января, через четыре дня после этого бунта и через три дня после своего назначения министром, Черчилль объявил свой план. По этому плану первыми подлежали демобилизации те, кто дольше всего прослужил во Франции. Все, кто начал службу до 1916 г., подлежали демобилизации немедленно. Военнослужащие старше сорока лет, вне зависимости от продолжительности службы, могли немедленно отправляться домой. Все, кто прослужил два года и меньше, должны были ждать, пока не демобилизуются те, кто служил дольше. Из тех, кто был призван в 1916 г. и позже, приоритет отдавался имеющим ранения. «Это было одно из моих лучших дел», – сказал Черчилль другу тридцать пять лет спустя.
Справедливость предложенного Черчиллем плана сразу же была оценена, но при этом нужно было иметь достаточное количество военнослужащих в оккупационной армии в Германии. Тогда он предложил сохранить призыв для миллиона солдат. Ллойд Джордж, который находился в Париже на мирной конференции, выступил против сохранения призыва в любом виде и против предложенного размера оккупационной армии. «Поскольку немецкая армия демобилизована, – сказал он Черчиллю 21 января по телефону, – сохранять такую большую армию – абсурд».
Черчилль отправился во Францию, чтобы объяснить Ллойд Джорджу свои мотивы. За обедом он сказал ему, что оккупационная армия должна быть достаточно сильной, чтобы гарантировать выполнение условий союзников. Армия, по его словам, «должна быть настолько сильна, чтобы Британия хитростью не была лишена того, что завоевала». Ллойд Джордж еще до окончания обеда согласился с доводами Черчилля.
Тем временем план демобилизации осуществлялся. К 31 января более 950 000 солдат и офицеров вернулись домой. Но в этот день Черчилль узнал, что в Кале произошел мятеж 5000 военнослужащих, которые были отправлены из Англии во Францию по старому плану. Теперь они требовали возвращения в Англию. Хейг, окружив лагерь бунтовщиков пулеметчиками и арестовав трех зачинщиков, сообщил Черчиллю, что их необходимо расстрелять.
Черчилль попробовал отговорить Хейга. «Если не произошло насилия с кровопролитием и гибелью людей, – телеграфировал он, – применение смертной казни не считаю оправданным». Черчилль пояснил, что общественное мнение поддержит смертную казнь, только «если преступление поставило жизнь других людей под угрозу».
В тот же день перед Черчиллем встала еще одна неотложная проблема: Генри Уилсон требовал принять решение по поводу войск, находящихся в России. 13 000 британских солдат на севере России и 1000 человек в Сибири оказались в изоляции и плохо экипированными. Уилсон хотел срочно направить им подкрепление. Британские части в Батуме подкрепление уже получили, но не было ни решения кабинета, ни даже указания Ллойд Джорджа, который в данный момент предлагал начать переговоры с большевиками.
Черчилль был против переговоров. В первую неделю своего пребывания на посту министра он направил телеграмму двум старшим британским офицерам, находящимся на севере России, генералу Мэйнарду и генералу Айронсайду. «Лучше подвергнуть риску несколько тысяч человек (хотя, если железная дорога будет в порядке, никакого риска не вижу), – писал он, – чем допустить провал сопротивления большевизму в Сибири. Что за мир у нас будет, если вся Европа и Азия от Варшавы до Владивостока окажется под властью Ленина?»
Ллойд Джордж склонялся скорее к миру, нежели к интервенции. Будучи в Париже, он заручился поддержкой Вудро Вильсона для приглашения большевиков на мирные переговоры на остров Хейбелиада в Мраморном море. Черчилль узнал об этом решении 23 января, когда приехал в Париж, рассчитывая заручиться поддержкой Ллойд Джорджа в отношении нового плана демобилизации. Утром он заявил премьер-министру: «Признать большевиков – все равно что легализовать содомию».
Теперь Черчилль нес полную ответственность за британские войска, направленные в Россию его предшественниками. Он хотел добиться четкого решения по этому вопросу. «Мне видится крайне необходимым, – написал он Ллойд Джорджу 27 января, – чтобы мы сформулировали и объявили нашу политику. «Немедленная эвакуация любой ценой» – это политика. Хотя и не самая правильная с исторической точки зрения. «Усилить и продолжать» – тоже политика, но, к несчастью, у нас нет возможностей ее реализовать. С сожалением должен признать, что нашим приказам могут не подчиниться».
Черчилль не питал иллюзий по поводу сложности ведения боевых действий в России, стоимости содержания там крупных военных подразделений и опасности распространения большевизма среди британских солдат. В том же письме Ллойд Джорджу 27 января он советовал прекратить прямое военное вмешательство и начать вывод всех британских войск. Войска из Мурманска и Архангельска он хотел вывести в июле, как только море очистится ото льда. Антибольшевистским силам в Сибири и на юге России Британия, по его мнению, должна объявить, что теперь им предстоит полагаться только на себя. «Мы желаем им успеха, но все, что можем предложить, – это наши добровольцы, политическая и материальная поддержка деньгами, оружием и продовольствием».
Черчилль предложил Ллойд Джорджу не направлять в Россию регулярные части и призывников. По вопросу поставок вооружения и продовольствия должна быть определена квота. Что же касается добровольцев, то правительство не может давать гарантий их количества. Если антибольшевистские силы потерпят поражение или капитулируют, Британия должна, разумеется, полностью абстрагироваться от того, что может произойти дальше.
Черчилль раздумывал о выводе британских войск из Омска. «Наша политика в Сибири слишком расплывчата, – писал он Генри Уилсону, – а наши перспективы слишком мрачны». 6 февраля, когда два его старших военных советника призвали отправить в Россию снаряжение и боеприпасы, он предупредил их: «Чрезвычайно важно понимать, что именно сами русские могут и собираются делать. Если они готовы вести войну, мы должны, на мой взгляд, поддержать их всеми доступными способами. Но без них наши действия ни к чему не приведут».