Черчилль. Биография
Шрифт:
На западе Туниса войска Эйзенхауэра опять потерпели поражение от немцев, потеряв 170 танков, и задержав по крайней мере на месяц освобождение Туниса. Тем самым была поставлена под сомнение назначенная дата вторжения на Сицилию. 19 февраля все еще больной Черчилль предложил, не дожидаясь американцев, самостоятельно начать операцию на Сицилии, если Монтгомери сможет один справиться в Тунисе. 20 февраля войска Роммеля оттеснили американцев от перевала Кассерин. Мэри, встретившись с отцом на следующий день, записала: «Я была потрясена, увидев его. Он выглядел таким старым и усталым, лежа на спине в постели».
20 февраля Черчилль был еще слишком плох, чтобы работать с документами. Но через два дня, при температуре 38,9°, он продиктовал
К 3 марта Черчилль достаточно окреп, чтобы вернуться в Чекерс. Там с генералом Исмеем, которого дружески называл «Мопсом», он принялся за разборку множества скопившихся телеграмм. Медицинская сестра, которая поехала с ним, позже вспоминала: «Я была просто поражена его энергией и решимостью как можно скорее преодолеть болезнь. Он говорил мне, что слишком много пьет и ест (ростбиф на завтрак), совершенно не занимается физическими упражнениями, но намного здоровее, чем «старик такой-то, который на два года меня моложе». Он любит смотреть кино, особенно выпуски новостей, и радуется, увидев себя в кадре: «Смотри, Мопс, это же мы!» Со мной он очень любезен. Заинтересовался, узнав, что мой муж – лейтенант медицинской службы на эсминце, который сопровождает конвои в Россию».
На третий день пребывания в Чекерсе Черчилль писал другу: «Мне уже намного лучше, но хочу остаться здесь еще на несколько дней. Разумеется, я работаю, где бы ни был и в любом состоянии. Это мне помогает». 21 марта он выступил с радиообращением из Чекерса. Это было его первое выступление более чем за год. Черчилль говорил о планах построения послевоенной Британии, опираясь, как и в далеком 1908 г., на идеи Уильяма Бевериджа. Именно «Отчет» Бевериджа лег в основу новой схемы. Черчилль говорил о необходимости создания прочной системы здравоохранения на основе обязательного государственного страхования «от колыбели до могилы»; обеспечении более широких возможностей получения образования и честной конкуренции, чтобы в Британии могли появляться лидеры «из любого типа школ и в самых разных галстуках». Традиции, конечно, должны играть свою роль, но необходимо, чтобы государственные и частные предприятия «вместе тащили национальную телегу».
Во время выступления Черчилля перед ним положили листок бумаги. «Я только что получил сообщение от генерала Монтгомери, – прочитав, сказал он своим слушателям. – 8-я армия наступает. Бог в помощь им в их борьбе, и давайте направим все усилия на войну, на еще более энергичное достижение нашей высшей цели». Бои продолжались более недели. Итальянские и немецкие войска, теперь под командованием генерала Мессе, отбили лобовое наступление Монтгомери, вынудив того перейти к альтернативному плану – широкому фланговому обходу. 27 марта, когда стал очевиден успех этого маневра, Черчилль телеграфировал Монтгомери: «Абсолютно уверен, что вы с ними справитесь».
На следующий день Монтгомери телеграфировал, что сопротивление противника разваливается. «Браво! – откликнулся Черчилль. – Я в этом не сомневался. Теперь только осталось их сцапать». Но противник отступал очень организованно, а поскольку Монтгомери проявлял крайнюю осторожность, то пленных было немного.
Немецкие и итальянские войска не собирались так просто оставлять тунисские берега. «Гитлер с его обычным упрямством направляет в Тунис дивизию «Герман Геринг» и 999-ю дивизию, в основном воздушным транспортом. Задействовано как минимум сто тяжелых машин», – объяснял Черчилль Сталину замедление разгрома немецких и итальянских войск в Северной Африке.
В результате дешифровки сотен немецких секретных сообщений он по-прежнему получал точные сведения обо всех намерениях Гитлера. Черчилль тратил огромное количество времени и сил на тщательное изучение всей этой информации. Черчилль объяснял своей новой секретарше Мариан Холмс: «Вы не должны бояться меня, когда я ругаюсь. К вам это не относится, я думаю о работе». Мисс Холмс записала в дневнике, что все это было сказано «с ангельской улыбкой».
После пневмонии Черчилль иногда впадал в задумчивое настроение. Редактору Times Робину Баррингтон-Уорду, который говорил, что «нашел его румяным, со свежим цветом лица, почти без морщин, с твердым голосом, обычной жестикуляцией и выразительностью», он сказал: «Я выйду из войны стариком. Мне будет семьдесят. Мне больше не о чем просить». Черчилль размышлял о возможном установлении господства России в Европе. «Я обхаживаю Сталина как невесту», – признавался он и, размышляя о создании после войны конфедерации небольших европейских государств, говорил: «Я не хочу остаться в Европе один на один с медведем».
6 апреля Монтгомери продолжил наступление. К вечеру 7 апреля он захватил 6000 пленных. Этим же вечером Черчилль узнал, что американские войска, продвигающиеся вперед от Западного Туниса, «обменялись рукопожатиями» с 8-й армией. Оставалось только выбить немецкие и итальянские войска на «тунисский верх». Но на следующий день ему сообщили, что Эйзенхауэр не желает развивать успех и вторгаться на Сицилию, поскольку на остров ожидается прибытие двух немецких дивизий в дополнение к шести итальянским, уже дислоцированным там. Все, что сделал Эйзенхауэр, – это поддержал мнение, высказанное три месяца назад британским комитетом объединенного планирования, но уже отвергнутое Александером и теми, кто планировал вторжение. Черчилль возмутился. «Надеюсь, начальники штабов не поддержат трусливые и пораженческие доктрины, от кого бы они ни исходили», – написал он. Такое отношение командования союзников «сделает нас посмешищем для всего мира». У Эйзенхауэра, продолжал он, следует поинтересоваться, «что будет, если две немецкие дивизии встретятся с ним в любом другом месте по его выбору».
«Вот образец глупости аппарата планирования, – добавил Черчилль, – играющего на страхах друг друга. Каждая служба представляет по максимуму свои трудности, американцы и англичане соперничают в этом друг с другом при полном отсутствии одного руководящего ума и господствующей силы воли. Русским сказали, что следующий арктический конвой придется отменить, потому что корабли сопровождения нужны для вторжения на Сицилию. Теперь Эйзенхауэр артачится, потому что, видите ли, там будет две немецкие и шесть итальянских дивизий. Что подумает об этом Сталин, перед которым на фронте 185 немецких дивизий, я даже не могу представить».
Британские начальники штабов, так же как и Комитет начальников штабов США, разделяли гнев Черчилля. Десантная операция, считали они, должна быть проведена даже при том, что с итальянцами будут сражаться две немецкие дивизии. Ощущение победы буквально висело в воздухе: 11 апреля Черчилль сообщил Сталину, что Монтгомери захватил в Тунисе 25 000 пленных и что массированные бомбардировки немецких промышленных предприятий идут без передышки. Он умолчал, правда, о том, что по решению начальников штабов для осуществления десанта на Сицилию будут задействованы те корабли, которые предполагалось использовать для ограниченной десантной операции в Ла-Манше. Для обеспечения успеха сицилийской операции даже ограниченные планы высадки десанта на французской территории в 1943 г. пришлось отменить. Впрочем, Черчилль рассчитывал, что успех в Тунисе и на Сицилии даст впоследствии существенные результаты.