Черчилль. Биография
Шрифт:
20 ноября по приглашению сэра Эрнеста Касселя Черчилль отправился в Египет на открытие новой плотины на Ниле около города Асуан. Поднимаясь вверх по Нилу на пароходе, он по утрам продолжал писать биографию отца. Кроме этого он осматривал достопримечательности Древнего Египта. В Египте же он отметил свой двадцать восьмой день рождения. Из Асуана он отправил письмо матери со своим комментарием к последним дебатам в парламенте. «Тред-юнионисты – разумные люди, – писал он, – но они выдвигают неразумные требования. Консерваторы будут категорически против. Я хочу посмотреть, как они смирятся с реальным положением дел. Но срединный курс, как известно, непопулярен».
Вернувшись в Англию, Черчилль 24 февраля 1903 г. снова выступил в палате общин с критикой
Черчилль продолжил кампанию против Бродрика, опубликовав свои выступления против системы армейской реформы в небольшой брошюре под названием «Армия мистера Бродрика» (Mr Brodrick’s Army). Через месяц, после достигнутого в последнюю минуту соглашения между министрами-консерваторами и министрами-либералами не навязывать голосование по этому вопросу, Черчилль выразил недовольство Кэмпбеллу-Баннерману. «Некоторые из моих единомышленников весьма озадачены, – сообщал он. – Они намеревались уговорить как можно большее число юнионистов проголосовать против правительства. Расходы на армию существуют не сами по себе. Они – ключевое звено в цепи расточительств».
В письме Черчилля отразилось и разочарование парламентом: «Совершенно невозможно представить, чтобы парламентарий, действующий в одиночку, мог хотя бы в малейшей степени влиять на политику правительства. Он может произносить речи, но не более того. Вряд ли он добьется успеха хоть в одном пункте. Депутаты голосуют строго в соответствии с линией партии, а министры имеют монополию на мнение. У них батальон вымуштрованных сторонников и последнее слово в дебатах».
Черчилль призывал консерваторов рискнуть и вызвать на себя гнев партии, голосуя заодно с либералами, чтобы повлиять на позицию правительства в отношении военных расходов. Но его мечтой было не просто ослабить монополию одной партии. «У меня в голове, – писал он избирателям, – всегда была мысль об идеальной общенациональной партии, о которой мечтал еще лорд Рэндольф и за создание которой упорно боролся». Это было написано 24 апреля. Через три недели Чемберлен поднял вопрос налоговой реформы. Выступая в Бирмингеме, он бросил вызов политике консерваторов. Угрожая единству партии, он заявил, что существующая система торговли должна быть оставлена в прежнем виде и что экономическое могущество Британии и ее колоний будет укрепляться системой преференций. Колониальные товары могут поставляться по действующим ценам, а аналогичные товары из Европы будут облагаться пошлинами, что сделает их более дорогими и, соответственно, менее привлекательными.
В дебатах Черчилль сразу проявил себя одним из самых активных сторонников свободной торговли. В то же время при обсуждении военного бюджета он и сейчас получил поддержку от министра финансов сэра Фрэнсиса Моуэтта. Позднее Черчилль писал: «Он вооружил меня фактами и аргументами, необходимыми молодому человеку, который всего в двадцать восемь лет собирался сыграть роль в общенациональной политике».
Всего чуть более года назад Черчилль и его друзья-«хулиганы» услышали от Чемберлена, что тарифы – это «политика будущего». Теперь они с Чемберленом оказались по разные стороны баррикад в борьбе за голоса Консервативной партии. 20 мая, через пять дней после выступления Чемберлена, Черчилль взял на себя попытку убедить Бальфура дистанцироваться от Чемберлена. «Я резкий противник всего, что может изменить характер нашей страны, – написал он Бальфуру. – Если вы сделаете выбор в пользу тарифов, мне придется пересмотреть свою политику».
Бальфур не сделал никакого выбора. Он ответил, что «вопрос очень сложный и требует самых осторожных шагов». 28 мая в палате общин Чемберлен отстаивал идею протекционизма. Черчилль был разочарован, что один из ведущих специалистов по финансовым вопросам от Либеральной партии, Асквит, отсутствовал на заседании и не смог ему возразить. Черчилль выступил сразу же после Чемберлена и предупредил, что, если будет принята позиция Чемберлена, это приведет к тому, что Консервативная партия превратится в некую иную партию. «Экономическим абсурдом, – заявил Черчилль, – является утверждение, что протекционизм означает повышение уровня жизни. А утверждение, что он означает более справедливое распределение благосостояния – наглая ложь. Если будут приняты протекционистские меры, старая Консервативная партия со своими религиозными ценностями и конституционными принципами исчезнет, и возникнет новая партия – богатая, материалистическая и светская».
«Какая жалость, что вчера ваших помощников не оказалось на месте, – написал Черчилль лорду Розбери. – У Асквита была возможность выступить после Чемберлена, и она может не повториться. Все бремя легло на нас». Сэр Эдвард Грей во время дебатов тоже отсутствовал. Встретившись с ним через два дня, Черчилль попенял ему на это. Тот ответил, что был в Йорке. Черчилль сказал, что это «не ответ». Он понимал, насколько зависит от стратегии парламентариев-либералов и от их способности не совершать опрометчивых шагов, которые могли бы укрепить сторонников протекционизма в правительстве. В письме Кэмпбеллу-Баннерману он попытался убедить лидера либералов отделить критику тарифов от общей критики бюджета, который Черчилль хотел бы защитить. «Вы, конечно, понимаете, – писал Черчилль, – что позиция тех консерваторов, которые неизменно выступают против налоговых изменений, очень сложна и опасна, и я искренне надеюсь, что вы будете учитывать нашу позицию при выборе своего курса».
Черчилль с головой погрузился в организацию Лиги дешевого продовольствия из своих единомышленников-консерваторов, членов парламента. «Если не начать действовать сейчас, – писал он одному из возможных сторонников, – мы зачахнем и не найдем даже кочки, куда можно будет поставить ногу. Решительные действия могут существенно разрушить чемберленизм и сохранить характер партии тори».
Вскоре Черчилль уже смог сообщить Хью Сесилу о двенадцати «верных», одиннадцати «вероятных» и шести «возможных» членах лиги. «Две наши козырные карты, – говорил он Сесилу 3 июня, – это, во-первых, умение дискутировать и выступать в палате общин и, во-вторых, постоянные вопли против налога на продовольствие. Что касается поддержки газет, она сохранится, пока есть шанс победить, но в час поражения улетучится».
Когда была образована лига, она насчитывала шестьдесят парламентариев-консерваторов. Через три дня после ее создания Черчилль опубликовал в Times письмо против сторонников Чемберлена, использовавших партийные механизмы для пропаганды протекционизма.
Пока Черчилль боролся в рядах Консервативной партии, его двоюродный брат Санни, которому Бальфур предложил работу в правительстве, написал, что «страдает» от того, что Черчилль намерен играть столь активную роль в противостоянии правительственным и чемберленовским налоговым предложениям. «Это будет означать твой полный разрыв с партией тори, – предсказывал герцог, – и твою солидарность с Розбери и его сторонниками».
«Говоря об электоральных перспективах партии, – писал в то же время Черчилль знакомому юнионисту, – то позвольте сообщить под строжайшим секретом, что моя идея сейчас, как и всегда, – формирование своего рода центристского правительства. На всеобщих выборах юнионисты могут заключить пакт с либералами. Впрочем, все это очень шатко и в данный момент существует преимущественно в моей черепной коробке. Но в любом случае Консервативной партии не понравится мысль о всеобщих выборах в таких условиях, и все ее силы будут брошены на то, чтобы удержать свое превосходство».