Черчилль. Биография
Шрифт:
Сначала Асквит поддержал строительство шести новых линкоров в 1909 г. Он сердито писал жене: «Черчилль и Ллойд Джордж совместными махинациями собрали всю либеральную прессу в один лагерь. Оба смутно намекают на собственную отставку (что есть блеф), хотя были моменты, когда я готов был уволить обоих». Споры продолжались четыре месяца, после чего сам Асквит предложил, как и хотели Черчилль с Ллойд Джорджем, заложить в 1909 г. только четыре новых линкора. Он успокоил сторонников большого флота тем, что в следующем году будет заложено еще четыре.
Военно-морской флот не пострадает от такого решения, предполагал Черчилль. Но «битва за дредноуты» снабдила его противников из консервативного лагеря новым оружием. Критики даже не подозревали о предложениях, сделанных им на заседании подкомитета национальной обороны 25 февраля 1909 г.
В то же время Черчилль был по-прежнему занят социальными реформами. В письме Асквиту после Рождества 1908 г. он объяснял, что в связи с трудностями, возникшими из-за включения в страховку по безработице инвалидности, он в первую очередь займется организацией бирж труда. Кроме того, ему хотелось видеть какую-нибудь форму государственного контроля над железными дорогами, который должен обеспечить защиту интересов предпринимательства. «Но самое главное, – писал он, – мы должны смотреть вперед и разработать жесткие скоординированные планы на ближайшие два года. Должна быть разработана социальная политика, которую одобрят обе палаты и которая должна оставить нестираемый след в истории страны». Среди законопроектов, которые он готовил, был и направленный против злоупотребления низко оплачиваемым трудом. «Меня это волнует лично, – пояснял он Асквиту, – и, надеюсь, страну тоже волнует. Во всяком случае, я уверен, что эта нелегкая работа должна быть сделана, и сделать ее должны именно мы».
Во втором письме Асквиту, за три дня до Нового года, Черчилль настаивал: «Есть возможность поддержать волонтерские организации, занимающиеся улучшением социальных условий. Менее десяти миллионов фунтов в год, и не на облегчение положения, а лишь на создание механизмов дадут возможность бедноте почувствовать, что они живут в совсем другой Англии». Сферой, в которой он хотел облегчить условия существования бизнеса, было банкротство мелких предприятий. Зимой он организовал конференцию в Министерстве торговли по изучению французского законодательства, которое продвинулось в этой области значительно дальше, чем британское. Один из присутствующих, Джон Бигэм, известный адвокат, позже изумлялся, насколько глубоко Черчилль погружен в тему. Но впечатление на него произвели, как он отмечал, «не только знания, но его энергия и широта взглядов – качества, с которыми он мог бы стать первоклассным адвокатом в суде».
Зимой Черчилль начал убеждать Асквита заняться разработкой законодательства в области страхования по безработице и инвалидности. К его разочарованию, Асквит решил отложить это до следующей сессии из-за сложностей, связанных с определением «длительная инвалидность». Из-за этой отсрочки план страхования, над которым так упорно трудился Черчилль, был представлен Ллойд Джорджем, который заработал на этом репутацию. Несмотря на эту неудачу, весной он разработал еще два законопроекта – билль о комиссиях по найму, направленный против злоупотребления неквалифицированным и низко оплачиваемым трудом, и билль о биржах труда. В основе обоих законопроектов, пишет он Асквиту 12 января, лежит «та же самая идея, что и у немцев, – совместное и равное представительство работодателей и трудящихся плюс опытный и беспристрастный участник».
На следующий день после этого письма Черчилль выступал в клубе Либеральной партии в Бирмингеме. «Куда бы ни упал взгляд реформатора, – говорил он, – повсюду он видит страдания, которые можно предотвратить и даже вообще устранить. В то время как «авангард» британского общества пользуется всеми удовольствиями в любом возрасте, наш «арьергард» вынужден бороться за жизнь в условиях хуже варварских. Главные надежды британский народ связывает с изменениями в общественной, а не в политической жизни, – говорил Черчилль. – Люди практически ежедневно видят вокруг картины разного рода страданий, с которыми не может смириться чувство гуманности или справедливости. Люди спрашивают: «Почему так мало сделано?» И они требуют, чтобы делалось больше». Призыв к изменению социальной политики Черчилль повторил 5 февраля в Ньюкасле. «Цель новой социальной политики, – говорил он, – дать народу участвовать в правительстве, открыть возможности карьерного роста талантливым людям всех классов, укрепить связи широких масс с органами власти». Через месяц он представил в правительство билль о комиссиях по найму. По его мысли, новые комиссии, в которых будут работать специальные инспекторы, должны иметь полномочия предъявлять иски работодателям, эксплуатирующим рабочих. «Под эксплуатацией, – писал он, – следует понимать либо оплату труда ниже минимума, установленного Министерством торговли, либо условия, наносящие вред физическому и социальному состоянию».
В отдельном законопроекте Черчилль прописал принципы, определяющие минимальный уровень заработной платы и право на перерыв для отдыха и приема пищи. Второе чтение этого законопроекта состоялось 28 апреля. Прямо с министерской скамьи Черчилль написал Клементине: «Прекрасно восприняли, будет принят единогласно. Бальфур отнесся очень благожелательно, и все возражения рассеялись». Законопроект был принят подавляющим большинством. После этого Черчилль представил билль о биржах труда. «Современные средства транспорта и коммуникаций, – заявил он в палате, – как никогда ранее связали страну в единое целое. Только труд не пользуется выгодами от такой усовершенствованной организации. Необходимо избавить людей от необходимости скитаться в поисках работы. Более двух сотен бирж труда будут предоставлять информацию о том, где есть работа и для каких профессий. Биржи труда и страхование от безработицы, которое еще следует принять, станут как муж и жена, взаимно поддерживающие друг друга».
Один из ведущих лейбористов назвал предложение Черчилля «одним из самых перспективных, какие я слышал за все время работы в парламенте». Этим летом на ряде встреч с представителями профсоюзов и работодателей Черчилль объяснял, что роль комиссий по найму будет заключаться в разрешении споров и поиске компромиссов. Работодатели не смогут использовать биржи труда для найма штрейкбрехеров в случае забастовок. Биржи создаются только для поиска работы трудящимися и для облегчения поиска рабочих работодателями.
Погруженный в законотворческую деятельность Черчилль находил время следить и за подготовкой своего нового дома на Экклстон-сквер, 33. Клементина, ожидавшая первенца, бульшую часть времени проводила в Бленхейме. Ее муж уделял внимание даже мельчайшим деталям их нового лондонского жилища. «Прибыла мраморная ванна, – писал он ей. – Твое окно открывается вверх – отличное изобретение. Все книжные шкафы на местах (я заказал еще два для боковых окон в алькове). Столовая сверкает сливочно-белым. Большую комнату оклеили обоями. Работы в ванной успешно продвигаются».
1 мая невестка Черчилля леди Гвенделин родила сына. Его назвали Джон Джордж. Клементина должна была родить через два месяца. «Моя дорогая птичка, – написал ей Черчилль, – это счастливое событие станет для тебя не только радостью, но и придаст тебе храбрости. Хотя я предпочел бы избежать этого, поскольку тебе придется пережить тяжелое испытание и боль. Но обстоятельства сильнее нас, и из страданий родится радость, а после временной слабости появятся новые силы».
Будучи майором гусарского полка ее королевского величества, Черчилль принял участие в ежегодных учениях оксфордширских йоменов. На следующий день после тактических занятий он пишет жене: «Эти вояки зачастую не в состоянии понять простых истин, лежащих в основе взаимодействия воинских частей». По поводу «галопирующих псевдосолдат», участвующих в учебном бою, который проводили восемь йоменских полков, он продолжает: «Знаешь, я бы с гораздо бульшим удовольствием потренировался в управлении крупными силами. Я вполне уверен в своих способностях. Лучше всего я разбираюсь в тактических комбинациях. Конечно, во мне говорит глупое тщеславие, но ты не будешь смеяться надо мной. Уверен, я понимаю суть дела, но, боюсь, при нынешнем положении вещей у меня не будет шанса».