Черчилль
Шрифт:
Но несмотря на это развлечение, Уинстон скучал. Его тяготило однообразие гарнизонной жизни, к тому же индийская культура вызывала у него отвращение. Мечты уносили Уинстона далеко от полуострова. Часы вынужденного безделья он посвящал чтению и самообразованию, что до тех пор было ему несвойственно. Это стало для Уинстона настоящим открытием. Его любимыми авторами были признанные классики исторического жанра, на одном дыхании он прочел Гиббона и Маколея. Увлекался Уинстон и политическими, философскими трактатами и от случая к случаю заглядывал в литературную теорию и критику. Постепенно Уинстон значительно пополнил запас знаний и затем не раз удивлял собеседников своей осведомленностью. Однако его знания были очень разрозненными. Он мог прочесть наизусть отрывки из знаменитых произведений, прекрасно знал историю, и тем не менее пробелы в его образовании были порой шокирующими. Так, Вайолет Асквит была поражена тем, что министр Великобритании мог спутать поэта Уильяма Блэйка с адмиралом, а врач Черчилля с удивлением узнал, что «Гамлета» его знаменитый пациент прочел лишь в восьмидесятилетнем возрасте! [36]
36
Вайолет Бонем-Картер, Winston Churchill as I Knew him, с. 16; лорд Моран, Winston Churchill: the Struggle for Survival, London, Constable, 1966
Еще в Альдершоте Уинстон, спасаясь от монотонных будней гарнизона, затеял весьма рискованную авантюру. Он выпросил длительный отпуск и отправился на Кубу сражаться с повстанцами, взбунтовавшимися против испанского владычества. Бои продолжались всего несколько недель, и все-таки за это время Уинстон успел принять боевое крещение. Уехав из Индии в октябре 1895 года, он отправился сначала в Нью-Йорк, где познакомился с американским образом жизни. На Кубу Черчилль прибыл в конце ноября, а в декабре в рядах испанской армии принял участие в операции по подавлению восстания, получившей название «Сражение Ла Реформа». Уинстон показал себя храбрецом. Он сражался в первых рядах рядом с испанским генералом, командующим экспедицией. На счастье Уинстона, повстанцы были вооружены далеко не по последнему слову науки и техники. За свое мужество юный честолюбец получил испанский орден Красного Креста и был на седьмом небе от счастья.
Тогда-то Уинстон и сделал первые шаги в журналистике, отправив рассказ о своих кубинских приключениях в «Дейли Грэфик». Так он затем и поступал на протяжении многих лет и пользовался успехом как военный корреспондент. Для Черчилля, ставшего солдатом-репортером (первую печатную машинку ему подарили в 1893 году, Уинстону тогда было девятнадцать лет), это была двойная удача. Во-первых, Уинстон, привыкший сорить деньгами, но в последнее время столкнувшийся с денежными затруднениями, вдруг нашел надежный источник дохода, приносивший ему солидную прибыль, тем более что гонорары увеличивались по мере того, как росла популярность автора заметок. С другой стороны, для юноши честолюбивого и талантливого это была великолепная возможность прославиться. Словом, выгодный союз пера и шпаги, денег и славы. В своих рассказах о фантастических приключениях на далеком острове Уинстон давал волю воображению, кроме того, его заметки были проникнуты искренним патриотизмом. Благодаря этому удачному сочетанию, а также своему непомерному честолюбию и способностям к журналистике, ну и, конечно же, благоприятному стечению обстоятельств популярность Уинстона у соотечественников превзошла его собственные ожидания. Юного патриция с великолепной родословной возвели в ранг национального героя.
Лето 1897 года Уинстон, получив дополнительный отпуск, провел в Лондоне. Ему посчастливилось присутствовать на грандиозных торжествах по случаю бриллиантового юбилея королевы Виктории. В Лондоне Уинстон узнал о волнениях, вспыхнувших на северо-западной границе Индии, в высокогорном районе, разделявшем владения Британской, Российской и Китайской империй. Если бы не этот бунт, Уинстон бы и дальше прозябал в Бангалоре, захолустном гарнизонном городишке, который он сравнивал с «третьесортным курортом» и где он вел затворническую жизнь вдали от родины и. близких, обреченный на «жалкое бессмысленное существование, лишенное всякого интереса» [37] . И вдруг неожиданно ему представилась возможность порвать с рутиной, взглянуть в лицо опасности, приняв участие в увлекательной экспедиции в стратегически важном районе земного шара и, кто знает, может быть даже совершить подвиг?! Уинстон посылал телеграмму за телеграммой военному руководству, умоляя зачислить его в экспедиционный корпус, которому было поручено провести операцию. Перед Малаканд Филд Форс— так назывался этот корпус — стояла задача захватить долины Малаканд. Это был труднодоступный район на границе Индии и Афганистана, к северу от Пешавара. Рядом пролегало знаменитое Хайберское ущелье. Нужно было усмирить взбунтовавшиеся местные племена, главным образом мохмандов, провозгласивших священную войну. Черчилля зачислили в экспедиционный корпус в качестве военного корреспондента, а вовсе не офицером, как он просил. И ему ничего не оставалось, как снова взяться за перо и заключить договор с «Дейли Телеграф», которая и публиковала его заметки с красочным описанием восточных пейзажей и динамичным сюжетом. Однако правительственные войска несли тяжелые потери, и, в конце концов, в октябре 1897 года Уинстона зачислили младшим лейтенантом в 31-й индийский пехотный полк Пенджаба.
37
Рандольф Черчилль, Youth, с. 301, письмо к леди Рандольф от 4 ноября 1896 г.; там же, с. 298, письмо к леди Рандольф от 14 апреля 1897 г.
Военные действия продолжались несколько недель, это была своеобразная герилья. Против кочевых племен, осадивших британские посты, устраивались засады, проводились репрессивные мероприятия. Сформированные на месте карательные отряды сжигали деревни и урожай на корню, засоряли колодцы, уничтожали запасы противника. В действительности это была гнусная колониальная война, кровопролитная, с проявлениями жестокости с обеих сторон. Наверное, лейтенант Черчилль осознавал это и не мог не испытывать отвращения к подобным методам ведения военных действий. Впрочем, жестокость тактики, избранной британским командованием, возмущала его в разумных пределах. Но в отличие от своих опубликованных работ — статей и написанной на их основе книги «История Малакандской полевой армии», вышедшей в марте 1898 года, — в своих письмах Уинстон не раз вспоминал о жестокости и кровопролитности тех сражений. «Я задаю себе вопрос, — писал он бабушке, герцогине Мальборо, — имеют ли британцы хоть малейшее представление о том, какую войну мы здесь ведем (...) Забыто самое слово „пощада“. Повстанцы пытают раненых, уродуют трупы убитых солдат. Наши войска также не щадят никого, кто попадает к ним в руки, будь то раненый или невредимый. При этом, — добавлял Уинстон, — британские солдаты используют пули дум-дум» — последнее изобретение европейских инженеров (впоследствии Гаагской конвенцией 1899 года использование этих пуль было запрещено). В письме товарищу-офицеру Уинстон рассказывает, как пехотинцы сикхского полка бросили раненого противника в печь для мусора и сожгли его заживо [38] .
38
См. Мартин Гилберт, In Search of Churchill, London, Harper/Collins, 1994 г., с. 82.
Все то время, что Черчилль находился на северо-западной границе, он вел себя очень неосторожно. Постоянно подвергал свою жизнь опасности, всегда был в самой гуще событий, щеголял своей храбростью. На самом же деле Уинстон методично проводил в жизнь заранее разработанный план, без прикрас
39
Companion volume I, том второй, с. 792—793 и 839—840: письма к леди Рандольф от 19 сентября и 22 декабря 1897 г.
Отдаленный звук медных труб славы постепенно нарастал. Честно говоря, тщательно продуманная стратегия, которой придерживался Уинстон, была проста: в какой бы точке земного шара ни шли военные действия, где бы ни разгорался вооруженный конфликт, спешить туда и принимать активное участие в происходящем с единственной целью обратить на себя внимание, заставить говорить о себе, постараться прославиться с оружием в руках; на худой конец, участвовать в событиях в качестве военного корреспондента. Чем дальше от центра империи разыгрывалась драма, тем больше она волновала воображение островитян. К тому же Черчиллю представилась возможность проявить свой недюжинный литературный талант. Помимо того, что появившиеся в газетах военные репортажи Уинстона принесли ему успех, он понял, что на основе этих заметок можно написать настоящие книги, способные привлечь внимание широкой публики. Так, его первая большая работа «История Малакандской полевой армии», написанная за семь недель, была благосклонно принята критикой и девять тысяч экземпляров книги разошлись в течение года. Удача улыбнулась дерзкому юноше. Он с удовольствием обнаружил, что деньги и слава могут так удачно сочетаться. Это был единственный урок, который Черчилль запомнил на всю жизнь. И снова он открыл матери свое сердце: «В наше время нужно уметь подать себя, борясь за место под солнцем с лучшими представителями рода человеческого» [40] . Что это — цинизм или простодушие?
40
Companion volume 1, том второй, с. 856: письмо к леди Рандольф от 10 января 1898 г.
Вот почему, подумав было отправиться в поисках славы в Грецию или снова в Индию, Уинстон остановил свой выбор на долине Нила. Сказались его любовь к Востоку и увлечение историей. Начиная с 1896 года англо-египетская экспедиция вела активные военные действия в долине Нила, медленно продвигаясь на юг. Перед экспедицией, которой командовал генерал Китченер, стояла цель вновь завоевать Судан. Жители этого государства, порабощенного и нещадно эксплуатируемого Египтом на протяжении большей половины XIX века, подняли восстание в 1883 году, откликнувшись на призыв духовного вождя Махди, что значит «вождь», «посланник Бога». Им удалось изгнать египтян и разбить британские войска, подоспевшие на помощь. Командующий английской армией генерал Гордон был убит в Хартуме. А «посланник Бога» основал огромную империю, простиравшуюся от Нубии до границ Уганды и от Красного моря до Чадской пустыни. После смерти вождя его преемник, калиф Абдалла, продолжал царствовать, опираясь на могучую армию «дервишей», как англичане называли этих грозных воинов. Для британцев ставка была слишком высока. Ведь они стремились не только разрушить империю дервишей и восстановить господство Лондона в Судане, но и опередить французов в низовьях Нила, стратегически важном районе, для контроля над африканским континентом. Тем не менее экспедиция Маршана, оставившая Конго в 1897 году, достигла Фашода на Белом Ниле раньше англичан, в июле 1898 года. Участие в этой экспедиции открывало блистательные перспективы, и Уинстон целых два года — 1897 и 1898 — только об этом и думал. Шутка ли — «вторая египетская экспедиция», которую снарядили сто лет спустя после первой?!
Уинстон неудержимо рвался к цели, чего он только не предпринимал — использовал связи отца, обращался за помощью к матери. Житейская сметка, обаяние, чудесные светские манеры, влияние леди Рандольф, казалось, должны были открыть перед ее сыном любые двери. «Умоляю тебя, — слезно просил Уинстон мать, — не останавливайся ни перед чем, стучи во все двери, не принимай отказов». И Черчилль не остался перед ней в долгу. Позднее в своих мемуарах он, по обыкновению, очень образно описал ее старания: «Чтобы помочь мне, моя мать дергала за все ниточки, поворачивала все рычаги, до каких могла дотянуться, нажимала на все известные ей пружины» [41] . Но тщетно. Вдруг счастье улыбнулось Уинстону. Неожиданная встреча с премьер-министром лордом Солсбери оказалась решающей: лейтенант Черчилль был зачислен в 21-й уланский полк. Произошло это знаменательное событие в июле 1898 года. И сразу же Уинстон поспешил в Каир, чтобы в августе догнать армию Китченера в верховьях Нила накануне решающего наступления. Одновременно, по-прежнему служа двум богам — Марсу и Аполлону, Уинстон заключил договор с «Морнинг Пост», в которую посылал заметки о ходе операции.
41
Companion volume I, том второй, с. 855: письмо к леди Рандольф от 6 января 1898 г.; MyEarlyLife, с. 159.
2 сентября 1898 года произошло сражение при Омдурмане. Этот день предрешил исход кампании. На левом берегу Нила, в виду Хартума, сошлись восемь тысяч британцев и восемнадцать тысяч египтян с одной стороны и шестьдесят тысяч дервишей — с другой. Битва началась на рассвете. Дервиши, избрав тактику численного превосходства, наступали тесными рядами. Однако в распоряжении британского главнокомандующего находились восемьдесят пушек и пятьдесят пулеметов Максим, уничтоживших живой заслон противника. 21-му уланскому полку, разбуженному звуками горна в четыре часа утра, был дан приказ наступать. Рысью, затем галопом британская конница перешла в атаку и смешала ряды противника. В пылу сражения Уинстон застрелил из револьвера нескольких дервишей. «Пистолет — самая прекрасная вещь на свете» [42] , — говаривал Черчилль.
42
Рандольф Черчилль, Youth, с. 414: письмо к леди Рандольф от 4 сентября 1898 г.