Черчилль
Шрифт:
Это было настоящее побоище: дервиши потеряли десять тысяч человек убитыми и двадцать пять тысяч ранеными. А у англичан и египтян было сорок восемь убитых и четыреста двадцать восемь раненых. На Китченера возложили всю ответственность за зверства, омрачившие победу союзников, и главным образом, за истребление раненых. В Хартуме была осквернена могила Махди, его останки бросили в Нил, а череп забрали как военный трофей. И хотя впоследствии военные специалисты склонялись к мнению, что атака 21-го уланского полка была тактической ошибкой, так же как наступление легкой конницы в Крыму, в народной памяти осталось лишь великое сражение, достойное пера Гомера. Черчилль всю жизнь гордился тем, что в двадцать три года ему, молодому офицеру, посчастливилось принять участие в последней в британской истории битве с участием кавалерии.
Тем временем армия Китченера продолжала продвигаться на юг вниз по Нилу. В середине сентября она достигла Фашода. В это же время в «Морнинг Пост» появились заметки Уинстона. Сам он, вернувшись в Египет, отправился оттуда в Англию, а в декабре снова уехал в свой полк в Индию. Однако в марте 1899 года Уинстон окончательно покинул
Его репортажи, появившиеся в лондонских газетах, посеяли волнения среди граждан. Ведь уже в первой книге Черчилля «История Малакандской полевой армии» встречались эпизоды, в которых автор открыто критиковал действия командования. Кое-кто не без иронии предлагал озаглавить книгу «Советы младшего офицера генералам». Однако большинство отнесло эту дерзость на счет надменного характера молодого аристократа, которому не терпелось заявить о себе. И, тем не менее, на этот раз его довольно резкая критика командования Суданской кампанией нанесла ощутимый удар не только по генеральному штабу, но и по всей армии в целом. Порядочное общество было не на шутку возмущено дерзостью этого лейтенанта, позволявшего себе походя поучать старших по званию. И даже принц Уэльский, очень любивший Уинстона, был вынужден сделать ему замечание.
На основе репортажей с места событий Черчилль решил написать большое историческое полотно в тысячу страниц о Судане последней четверти века под названием «Война на реке». Книга вышла в ноябре 1899 года, сам автор находился тогда уже в Южной Африке. Критика в его книге была нацелена помимо прочих на самого главнокомандующего, чуть ли не заклятого врага Уинстона. А потому неудивительно, что генерал был представлен далеко не в выгодном свете: «Генерал Китченер никогда не заботился ни о себе самом, ни о ком бы то ни было. Он обращался с людьми, как с машинами, начиная с солдат второго класса, на приветствие которых генерал не отвечает вовсе, и заканчивая старшими офицерами, с которых он глаз не спускал. (...) Ни к раненым египетским солдатам, ни даже к раненым солдатам британской армии он не проявлял ни малейшего участия». Однако из последующих изданий книги этот эпизод, так же как и многие другие, таинственным образом исчез. Талант Черчилля заблистал уже в первом его историческом произведении, написанном убедительно и с опорой на факты. Потом были другие книги, не менее талантливые. Уже в первой своей книге Черчилль выражал сожаление о горькой участи Судана и его жителей. Как трогательна была эта скорбь колонизатора и убежденного империалиста!
Только-только благополучно закончилось египетское приключение, как атмосфера снова накалилась — теперь уже на другом конце империи. Участие в новой кампании сулило еще больше блестящих перспектив, и юный патриций, конечно же, не мог упустить такой случай. Его ненасытное честолюбие требовало славы. А с того момента, как в Южной Африке в 1886 году были обнаружены месторождения золота, постоянно росла напряженность в отношениях Великобритании и бурских республик — Оранжевой и Трансвааля. В 1899 году кризис достиг апогея. Война, казавшаяся единственным выходом, была развязана 11 ноября. Вопреки всем ожиданиям длилась она целых три года. Уинстона давно влекло к этим далеким землям, и он, заблаговременно договорившись с редактором «Морнинг Пост», предложил свои услуги в качестве военного корреспондента и подписал выгоднейший контракт. Двадцатипятилетний юноша должен был получить гонорар в тысячу фунтов за четыре месяца, газета также оплачивала все его дорожные расходы. И вот через два дня после начала военных действий Уинстон отплыл в Кейптаун на одном корабле с главнокомандующим и его штабом. По прибытии 31 октября нашего удачливого военного корреспондента назначили еще и лейтенантом в один из действующих полков британской армии — ланкастерский гусарский полк. На корабле Уинстон повстречался с другим военным корреспондентом, журналистом «Манчестер Гардиен» Джоном Аткинсом. Любопытно, как Аткинс описал своего коллегу: «До тех пор мне никогда еще не доводилось встречать такого человека. Сразу видно, что он честолюбив, к тому же эгоцентричен, однако наделен способностью сообщать свой пыл окружающим и вызывать у них симпатию» [43] .
43
Джон Б. Аткинс, Incidents and Reflections, London, Christophers, 1947 г., с. 122—123.
Британцы, плененные бурами. Уинстон (в пилотке справа). 1899.
Уинстон, которому не терпелось оказаться в гуще событий, едва сойдя с парохода, тотчас же отправился в Натал. Там он и попал в плен несколько дней спустя, 15 ноября. Бронепоезд, который сопровождал Уинстон, попал в засаду, устроенную отрядом буров. Его взял на мушку всадник, в котором воображению Уинстона угодно было узнать Луиса Бота, будущего генерала армии буров. Напрасно бедный Уинстон твердил, что он всего лишь военный корреспондент, — буры, видевшие, как их пленник участвовал в наступлении, заперли его в Претории, в здании школы, превращенной в тюрьму для пленных британских офицеров. Несмотря на то, что устроили Уинстона с шиком, а министры и старшие офицеры вражеской армии даже приходили к нему с визитами, он тяжело переживал свое пленение, «мучительное и унизительное». Впоследствии, уже будучи министром внутренних дел, Черчилль вспомнил об этом печальном эпизоде своей жизни, когда ему пришлось заниматься усовершенствованием пенитенциарной системы.
С момента пленения Уинстон думал лишь о побеге. И хотя весть о случившемся распространилась на удивление быстро и за его голову было назначено вознаграждение (сотня объявлений с фотографией
В одночасье Черчилль стал знаменитым. Повсюду его, словно героя, встречала шумная толпа. Из Англии приходило огромное количество поздравительных телеграмм. О подвигах Черчилля рассказывали небылицы. Ведь известие о его побеге разнеслось по городам и весям еще быстрее, чем весть о его пленении. Этот побег воспринимался как своего рода компенсация за унизительные поражения, которые английские войска терпели от буров на протяжении целой недели, «черной» недели. Именно на эту злополучную неделю и пришелся побег узника. Между тем мнение самого Черчилля о бурах сильно изменилось со времени его приезда в Южную Африку. Когда кампания только началась, он свысока глядел на этот народишко, бросивший вызов великой империи. «Разве могла горстка дерзких флибустьеров угрожать Pax britannica?» — заявил Уинстон во время очередного праздника в Бленхейме. Последовавшие события быстро изменили его мнение, и Уинстон уже склонялся к мысли о том, что война будет затяжной. Принимая участие в сражениях, Черчилль вынужден был отдать должное противнику. Буры хорошо держались в седле, метко стреляли, превосходно знали местность. Один бурский повстанец, по словам Черчилля, стоил четырех или пяти британских солдат. По обыкновению Уинстон продолжал критиковать британское командование в своих заметках, впрочем он не утруждал себя поисками слабых сторон командования, предпочитая «критику вообще». Этим Уинстон снова вызвал недовольство. Нужно сказать, что у юного честолюбца была прямо-таки мания бестактно обращаться с должностными лицами... Единственным военачальником, которого Уинстон пощадил, был генерал Ян Гамильтон. Они прониклись друг к другу симпатией еще в Индии и сохранили добрые отношения вплоть до событий в Дарданеллах.
Между тем госпожа Фортуна отвернулась от одной армии и улыбнулась другой. С начала 1900 года наступать стали английские войска, получившие значительное подкрепление. Город Ледисмит, осажденный повстанцами с самого начала кампании, был освобожден 28 февраля. В своих статьях для «Морнинг Пост» Черчилль так ярко описал вступление в город британских соединений, словно сам принимал в этом участие, на самом же деле он оказался там лишь несколько часов спустя. А всего через пару недель была снята осада Мафекинга, и полковник Баден-Пауэлл стал вторым после Уинстона героем этой войны, которая нашла живой отклик в сердцах англичан. Теперь военные действия разворачивались на территории бурских республик, и Черчилль после многочисленных приключений, во время которых ему еще не раз приходилось рисковать своей жизнью, 5 июня принял участие в триумфальном вступлении в Преторию. Там Уинстон, прежде всего, поспешил освободить соотечественников из своей бывшей тюрьмы.
Уинстон решил, что миссия военного корреспондента окончена и что глас народа в достаточной степени освятил его славу, а потому поспешил покинуть Южную Африку. Он сел на пароход в Кейптауне 4 июля, а 28 июля с корабля отправился на бал — свадьбу своей матушки, леди Рандольф, и лейтенанта Джорджа Корнуоллиса-Уэста. На этот раз с приключениями в дальних странах было покончено. Уинстон вернулся к нормальной гражданской жизни. В мае в Лондоне вышел его рассказ о южноафриканской одиссее «Из Лондона через Преторию в Ледисмит». Четырнадцать экземпляров книги, в которой автор использовал большую часть статей, напечатанных в «Морнинг Пост», были распроданы в несколько месяцев. Второй сборник репортажей о продолжении войны с бурами под названием «Марш Яна Гамильтона» вышел в октябре.
Однако другое сочинение Черчилля, скорее неожиданное, уже вызвало интерес читателей: в феврале 1900 года появился его первый и единственный роман «Саврола». Судя по всему, Уинстон повторял путь Дизраэли, начинавшего с блистательной литературной карьеры, а затем уже ставшего ключевой фигурой в политике. В 1897 году в Бангалоре двадцатидвухлетний Черчилль взялся за написание этой книги в триста пятьдесят страниц и закончил ее год спустя. Вначале произведение публиковалось как роман с продолжением в «Макмилланс Мэгэзин» (1899). Впоследствии автор тщетно пытался предать забвению свое детище, книга переиздавалась несколько раз, сначала в серии «Шестипенсовая новелла» в 1908 и 1915 годах, затем в серии «Карманная книга» в 1957 году. Интерес к этой книге, незрелой, местами даже слабой — несмотря на динамичность сюжета, характеры персонажей получились довольно искусственными, — по большей части объяснялся тем, что в книге отразился душевный склад самого автора, ведь в этой политической мелодраме тесно переплелись авантюра и честолюбие, жизнь и смерть, власть и любовь, образовав острую смесь мечтаний и действия.