Чердак на Куин-стрит
Шрифт:
Джейн вздохнула:
– Помимо того факта, что мне не нужна причина, чтобы навестить мою сестру или принести ей еды, так как миссис Хулихан отсутствует, я принесла сообщение.
– Сообщение? – Я не стала скрывать надежду в голосе. Один из плюсов, когда имеешь сестру, состоит в отсутствии необходимости притворяться.
Она утешительно улыбнулась мне:
– От Ребекки. Она и Марк хотели бы встретиться с тобой и Джеком и поговорить по поводу съемок. Она подумывала пригласить тебя сама, но с учетом того, что дело касается также Марка и Джека, решила, что ей нужна я как посредник. Она упомянула о том, что со
Я вопросительно подняла брови. Ребекка была нашей дальней родственницей, а также бывшей девушкой Джека и моей немезидой. Она вышла замуж за Марка Лонго, чей главный талант, по-видимому, заключался в том, чтобы использовать свои далеко идущие связи для того, чтобы разрушить писательскую карьеру Джека.
Я закрыла глаза и покачала головой:
– Нет. Этого не произойдет. Нам больше не нужны деньги, с тех пор как мы нашли на кладбище рубины. – Я не стала добавлять «той ночью, когда Джек чуть не погиб», так как в этом не было необходимости. Та ночь запомнилась всем не только по причине падения Джека в провалившуюся могилу, но и потому, что некая сила за ноги затащила Марка в мавзолей, и его волосы стали совершенно седыми.
– Наши юристы уже связались с кинокомпанией, – продолжила я, – и предложили щедрую неустойку, если они сменят место съемок. Нам пришлось напомнить им, что мы были вынуждены согласиться лишь потому, что пытались избежать судебного иска после автомобильной аварии, когда Нола сбила Марка и этого жуткого продюсера, Харви Бекнера. Но теперь, поскольку мы нашли рубины, наше финансовое положение уже не столь отчаянное. Марк абсолютно ничего не может сказать, чтобы заставить нас передумать.
– Марк в курсе. Но Ребекка говорит, что это еще не все. Она предложила встретиться в твоем офисе в удобное для тебя и Джека время.
– С нами обоими? – Мне было все равно, сколь жалко прозвучал мой голос или как быстро мое твердое упрямое «нет» в адрес съемочной группы рядом с моим домом сменилось мыслями о том, что мне надеть на встречу, если вдруг там будет Джек, и что мне, вероятно, следует вымыть голову. – Он согласился?
– Пока нет. Они сочли за лучшее, чтобы ты спросила его сама, а потом сообщила им.
Мое волнение пошло на убыль.
– Понятно. Ладно, попробую. Это все, что я могу обещать. Хотя мне кажется, в Чарльстоне скорее будет еще один большой снегопад, нежели Джек согласился сесть со мной рядом, не говоря уже про Марка и Ребекку.
– Понятно. Я дам знать Ребекке. – Она присела на корточки и взяла с пола два апельсина. Шипастые гвоздики, которые я так старательно воткнула аккуратными рядами, теперь больше походили на кривые прыщики на сморщенных головках. – Давай я уберу все эти гнилые фрукты и засохшую зелень? Тем более что это пожароопасно.
Я не ответила, так как отвлеклась на звуки гитары Нолы, доносившиеся из ее комнаты. Свои музыкальные способности моя падчерица унаследовала от своей покойной матери и уже добилась успеха, сочинив песенки для рекламы, а также несколько хитов для поп-исполнителя и сердцееда Джимми Гордона.
Период творческой засухи, который длился одновременно с точно таким же периодом у Джека во время нашего недавнего кризиса с участием трех беспокойных духов эпохи Войны за независимость и предстоящих съемок, которые должны были начаться сразу после праздников, похоже, закончился. Но нынешний разлад ее родителей, похоже, подлил масла в огонь ее творчества. Меланхолические звуки ее гитары стали теперь постоянным саундтреком к моей жизни.
Не помогало и то, что слова были такими же унылыми, как и мелодии, но музыка была важна для Нолы, поэтому я не просила ее прекратить, хотя и начала затыкать уши берушами после того, как услышала первые строчки ее последнего творения: «Мое сморщенное сердце, все черное и холодное, оно все еще бьется, пока я не состарюсь…»
Я постоянно напоминала себе, что, когда Джек уехал, Нола предпочла остаться со мной. Это была демонстрация привязанности и солидарности, которую я ценила, хотя она и заявила, что не выбирает чью-то сторону. Но, слушая ее музыку я невольно задавалась вопросом: вдруг она осталась лишь затем, чтобы наказать меня за то, что я была настолько глупа, когда дело касалось ее отца.
Я услышала, как дверь в спальню Нолы открылась и по коридору к ступенькам помчались три пары лап, одна чуть медленнее, чем две другие. Даже Генерал Ли покинул мою постель и в отместку мне теперь предпочитал спать в комнате Нолы. И хотя я постоянно напоминала себе, что не люблю собак, его дезертирство причиняло мне почти такую же боль, как и дезертирство Джека.
Джейн удалилась на кухню за мешком для мусора, а я прошаркала в прихожую, чтобы посмотреть, как Нола спускается по лестнице и с каждым ее шагом с гирлянды перил каскадом на пол слетали сухие сосновые иголки. Пластиковые гранаты и прочая контрабанда, которую я сумела протащить, невзирая на исторически достоверный глаз Софи, оставались среди высохших веток гирлянды целыми и спелыми на вид. Я хотела сфотографировать их, чтобы доказать Софи, что была права насчет того, какое место в моем рождественском декоре занимает пластик, но даже эта праведная победа казалась пустой и не приносила радости.
Длинные темные волосы Нолы падали ей на лицо. Все ее внимание было приковано к телефону – тот как будто прирос к ее рукам, а ее большие пальцы, казалось, летали над экраном. Не глядя под ноги, она спускалась по лестнице, а вокруг ее ног носились три собаки.
– Нельзя ли хотя бы держаться за перила одной рукой? Так недолго и оступиться.
Она продолжила спускаться по лестнице, как будто не слышала меня. Ее большие пальцы замерли лишь тогда, когда она достигла нижней ступеньки. Она посмотрела на меня пронзительными голубыми глазами Джека – все трое моих детей были клонами их отца, как будто их матери просто хранили внутри себя клетки между зачатием и рождением, – и улыбнулась типичной отцовской улыбкой, которая неизменно заставала меня врасплох.
– Ты что-то сказала? Я переписывалась с Линдси и Олстон, чтобы позже посмотреть фильм.
Я открыла было рот, чтобы повторить сказанное, но передумала. Если за три года, прошедшие с тех пор, как Нола переехала к нам, я что-то и уяснила о том, как обращаться с девочками-подростками, так это что выбор, в каких битвах сражаться, а в каких нет, сводился к разнице между домашним спокойствием и жизнью с бомбой замедленного действия. В целом Нола была покладистой, за исключением тех случаев, когда кто-то упоминал об отсутствии у нее водительских прав, ставил под сомнение ее приверженность веганству или спрашивал, в какой колледж она хочет поступить.