Череп императора
Шрифт:
Поплутав по аллейкам Каменного острова, машина подъехала наконец к выкрашенным в неброский серый цвет воротам. Водитель негромко бибикнул. Слева от ворот открылась калитка. Неторопливой походкой из калитки вышел здоровенный молодец в камуфляже и с автоматом через плечо. С самым скучающим видом молодец обошел машину кругом, заглянул пару раз в салон и, остановившись напротив дверцы водителя, лениво поинтересовался:
— Куда?
— К Борисову.
Молодец покачал головой. Глядел он на машину с таким видом, словно у него давно и безнадежно болели
— Фамилия?
— Стогов.
Вздохнув и потерев ладонью подбородок, молодец махнул рукой кому-то невидимому за воротами:
— Открывай.
Ворота медленно поползли в сторону. Субъект с автоматом пристроился сразу за задним бампером и проследовал через ворота вслед за нами.
Внутри не оказалось ни рядов колючей проволоки, ни особых чудес современной техники. Несколько свежеоштукатуренных особнячков, симпатичные, коротко стриженные деревца, посыпанные песком дорожки.
На ступенях центрального особнячка меня уже поджидал типчик в аккуратной стрижечке и неброском костюме. Сам типчик тоже был аккуратный, неброский. Специально их, что ли, подбирают таких сереньких — чтобы без особых примет? Или, наоборот, они уже по ходу работы стираются, как банкноты от частого употребления?
— Илья Юрьевич? Пойдемте. Владимир Федорович вас ждет.
Мы вошли в особнячок, и сопровождающий протянул часовому выписанный на меня пропуск.
— Фамилия? — с той же характерной ленцой в голосе спросил часовой, глядя куда-то мимо меня.
— Стогов.
— К кому?
Я посмотрел на сопровождающего.
— К Борисову, — ответил он за меня.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Двери, ведущие внутрь здания, были все как одна железные, с кодовыми замками. Перед одной из них типчик в костюме остановился, не глядя нажал цифры кода. Подождал, пока над дверью загорится зеленая лампочка, потянул тяжелую дверь на себя. Меня он пропустил вперед. За дверью оказался коридор с ковровой дорожкой. Вся эта шпионская экзотика начала меня уже утомлять. Остановившись наконец перед одной из дверей, типчик постучал, заглянул внутрь, поинтересовался:
— Владимир Федорович, тут Стогов. Можно?
— Давайте, — послышалось из-за двери.
Владимир Федорович сидел за столом и даже не попытался встать, чтобы меня поприветствовать. Улыбнулся, сказал: «Здрасте, Илья Юрьевич», и все. Глядя на него, я подумал, что встреть я майора на улице — честное слово, не узнал бы. Со времени той первой, четырехдневной давности встречи его серенькая, смазанная внешность успела напрочь изгладиться из памяти.
— Садитесь, — кивнул он на стоявший слева от стола стул. — Как доехали? Я же говорил вам, что мы обязательно встретимся.
Я молчал.
Вешалки в кабинете не было, а сидеть в мокром плаще, я вам скажу, удовольствие маленькое. Хам он все-таки, этот Владимир Федорович. Наверняка еще и родился не в Ленинграде, а приехал откуда-нибудь из Косорыловска. А уж строит-то из себя…
— Здесь курят? — наконец поинтересовался я.
— Курите. Раздеться, извините, не предлагаю — сейчас мы с вами перейдем в другое здание. Но сперва я хотел бы прояснить несколько вопросов. Не возражаете?
— Пожалуйста, — сказал я, прикуривая.
— Вы знакомы с гражданином Молчановым?
— С кем?
— С Молчановым Алексеем Валерьевичем? — прочел майор на лежащей перед ним папочке. — Парнем, которого нашли подстреленным в лифте Лениздата.
— Ах, с этим… Знаком.
— Как близко?
Я вспомнил ночной неосвещенный Невский. Удар. Резкая боль в костяшках пальцев, парень валится физиономией в лужу.
— Не скажу, что мы с ним закадычные друзья. Во всяком случае, фамилии его я не знал… Виделись однажды. Он пытался порвать мне плащ. Я треснул его в челюсть… В общем, видели синяк у него на физиономии?
— Видел… — улыбнулся майор. Недобро как-то улыбнулся, профессионально. — Расскажите поподробнее, пожалуйста, что там у вас с ним произошло?
Я рассказал, что у нас произошло.
— То есть они вас похитили? Интере-есно… Почему же вы об этом не заявили?
— Зачем? Все ведь обошлось…
Майор откинулся в кресле. Улыбка все еще не сходила с его лица.
— Илья Юрьевич, — сказал он. — Вы что — не понимаете, в какую историю впутались? Я, конечно, помню — вы у нас репортер. Что такое страх, не догадываетесь даже приблизительно. (Он довольно гнусно улыбнулся.) Но — поверьте — вы сейчас ведете себя как ребенок… Извините, что я так говорю, но мне многое становится понятно в этом деле. И я действительно хочу вам помочь.
Однако каков он у нас. Филантроп. Всё — для блага народа. Не пустить ли слезу, прикинул я, глядя, как медленно тает в воздухе колечко дыма.
Мы помолчали.
— Что вы молчите? — спросил майор.
— А что вы хотите, чтобы я вам сказал? Поблагодарил за житейскую мудрость?
— Зря вы так. — Майор покачал головой. — У этого парня две пули в животе. И никто не знает, зачем в таком виде он приполз в Лениздат. Не исключен вариант, что эти пули предназначались вам. Какая уж тут житейская мудрость…
Беседа со спецслужбистом становилась утомительна.
— Вы приглашали меня сюда, чтобы хорошенечко напугать? Я начинаю испытывать легкую дрожь.
— Нет, не для этого. Я пригласил вас для того, чтобы вы нам помогли.
— О Господи! Вы опять считаете, что я что-то от вас скрываю?
— Нет, на этот раз скрывает Молчанов. Он отказывается с нами говорить. Твердит, что расскажет все только вам.
— Мне? Почему?
Майор только пожал плечами.
Ни хрена не понимаю. Кино какое-то. Умирающий гангстер зовет не священника, а журналиста. Хочет поведать миру страшные тайны своего преступного прошлого. И тем избавить душу от неизбежных мук адских. Насмотрелись, понимаешь, голливудских фильмов…