Через Антарктиду

Хиллари Эмонт

При чистом небе и ярком солнце «Оттер» снизился, и пилоты любовались великолепным зрелищем, пролетая вдоль ледника. Налево гора Клаудмейкер (делатель облаков) вполне отвечала своему имени: вокруг ее вершины, словно легкий ореол, лежало небольшое облако; были видны гора Хоуп и шельфовый ледник Росса, простиравшийся до горизонта подобно громадному замерзшему озеру.

Теперь в эфире звучали дружеские голоса: база Скотт готовилась к приему. Гордон был в восторге, что он снова на новозеландской территории; попутный ветер позволил им пересмотреть время прибытия и назначить его на 11 часов. Передавая это сообщение, Тэффи воспользовался случаем и заказал «четыре бутылки очень холодного пива».

Самолет гудел и с каждой минутой приближался

к концу этого исключительного полета. В половине десятого сквозь легкую дымку прорезалась гора Дисковери, а потом показалась низкая темная черта утеса Минна. Они уже были почти на базе. Миновав конец утеса, самолет пересек залив между возвышенностями Блэк и Уайт, и впереди проступил остров Росса с его двумя вулканами – Эребусом и Террором.

Два американских «Оттера» с базы у залива Мак-Мердо вылетели, чтобы приветствовать их. Оба были до отказа набиты американцами и новозеландцами, которые сидели, по словам Гордона, «так густо, как иглы на дикобразе, и у каждого фотоаппарат, нацеленный на нас». Множество людей махали руками и что-то показывали жестами, но так как самолеты вело на посадку радио двух баз в заливе Мак-Мердо, работавших на разных частотах, то нескромные замечания, которыми летчики спешили обменяться, приходилось транслировать через базу Скотт, и при этой операции оригинальность их выражений несколько потускнела.

При приближении к базе Скотт эскортирующие самолеты пристроились по обе стороны от нашего «Оттера». Радист Тед Гон, не в состоянии вынести то, что придется пропустить встречу авиаторов, в момент приземления возбужденно крикнул в микрофон: «Вот вы уже видите посадочную полосу» – и, оборвав вдруг передачу, понесся на площадку.

Когда наш «Оттер» стал делать круг над базой, новые встречающие американские самолеты – «Дакоты» и «Оттеры» поднялись в воздух, выделывая восторженные приветственные петли. Два американских самолета, ведя наш «Оттер», держались немного впереди, и он снизился почти до земли. Потом, когда «Оттер» с триумфом сел, эскортирующие самолеты с ревом взмыли кверху и присоединились в воздухе к своим, к глубокому огорчению фотографов-энтузиастов, которые оказались за пределами возможностей съемки.

Пробыв в воздухе ровно 11 часов и покрыв расстояние 1430 миль , маленький самолет справился со своей задачей. Когда наши авиаторы выкарабкались на плохо гнущихся ногах, их поглотила дружеская толпа американцев и новозеландцев; все, кто был в заливе Мак-Мердо, явились приветствовать их. Во главе поздравляющих был Эд Хиллари, сам только что прилетевший с полюса; но особенно горячо поздравляли наших Джон Клейдон и Билл Кренфилд, два новозеландских пилота, которые, пожалуй, лучше всех остальных присутствовавших могли оценить трудности этого перелета.

Веселым эпизодом была история с «кружкой Тэффи». В зимние месяцы в Шеклтоне наши регулярные сеансы радиосвязи со станцией Южный полюс создали прочную дружбу между Тэффи и Ральфом, с одной стороны, и радистом станции – с другой. Тэффи знал, что американца должны сменить, и они часто болтали об этом и, между прочим, заключили пари: кто первый, американец или Тэффи, прибудет в залив Мак-Мердо, тот по условиям пари встретит другого стаканом пива. Когда наши четыре авиатора стояли выстроившись, чтобы их фотографировали со всех сторон, из толпы выступил какой-то незнакомый человек, осторожно несший кружку пива, и передал ее Тэффи. Обещание было выполнено.

Наконец «Оттер» благополучно закрепили на стоянке, и наши авиаторы, сопровождаемые всеми американскими и новозеландскими доброжелателями, влезли во все машины или взобрались на них снаружи и двинулись на базу Скотт, где их ждало «очень холодное пиво», заказанное в полете.

Вечером мы (партия, следующая на машинах) узнали от радистов станции Южный полюс, что перелет прошел успешно. Джон Льюис славился своей присказкой, которой он неизменно сопровождал любое хорошее известие. «Здорово, – говорил он, – здорово, чертовски

здорово, первый сорт». Мы все были в восторге, что наши летчики добились успеха и наше поздравление было просто и ясно:

«Здорово, чертовски здорово, первый сорт!» И действительно, так оно и было.

Глава 19

От Южного полюса до базы Скотт

24 января 1958 года, ровно через два месяца после нашего выхода из Шеклтона, наш отряд покинул Южный полюс, направляясь на север по другой стороне континента. Расстояние до базы Скотт было 1250 миль , позади нас немного более чем в 900 милях лежал Шеклтон. Мы далеко еще не достигли средней точки нашего похода, но знали, что теперь у нас есть ряд преимуществ: нам нужно было заботиться об уходе за меньшим числом машин, и так как мы бросили последний «Уизел», то были в состоянии увеличить скорость движения; собаки больше не будут ограничивать наш дневной переход 30 милями: их перебрасывали самолетами на базу Скотт; расстояние между пунктами сейсмического зондирования теперь увеличится, а на последних 290 милях от склада «Плато» в зондированиях уже не будет надобности. Наконец, и это было очень важно, Эд Хиллари и его отряды разведали и проложили маршрут и обеспечили все наши нужды в продовольствии и горючем. На протяжении последних 700 миль мы будем в пределах дальности полетов и «Бивера» и «Оттера», которые смогут прилететь с базы Скотт и сбросить все, что нам может понадобиться.

Что касается погоды, то я не ждал температур ниже —40° примерно до середины марта, а наши машины уже эксплуатировались при —50°. Сами мы, судя по опыту зимовки рекогносцировочной партии в Шеклтоне, можем выносить низкую температуру в палатках, как бы ни было это неудобно. Нашей главной заботой поэтому были постоянные сильные ветры и метели или длительные периоды белой тьмы. Они могли нас задержать, и если залив Мак-Мердо замерзнет рано и вынудит судно «Индевр» уйти, то экспедиция должна будет еще раз зимовать на Антарктиде. Мы знали это даже еще до отплытия из Англии, и для Шеклтона и базы Скотт были завезены запасы продовольствия и топлива на добавочный год. Никто из нас не хотел опять здесь зимовать, и уж, конечно, не хотели те, кто провел в Антарктиде два года подряд, но, как Блейклок и я уже раз убедились, это риск, которому подвергается каждый, кто отправляется на этот континент. Если в конце концов лишнюю зимовку можно перенести (и уже переносили), а кости выпали не в вашу пользу, ну что ж, значит, не повезло!

Утром наконец сварка всех сцепок была закончена. Дэвид Пратт и Рой Хомард работали всю ночь напролет. «Путаницу» – единственный сноу-кэт, который мог служить приводом электросварочной машины, – освободили, чтобы Джоффри Пратт мог закончить свою сейсмическую работу. Сначала у него что-то не ладилось с электрическим оборудованием, но вторая попытка оказалась успешной, и выяснилось, что толщина ледяного щита немного меньше 8000 футов . Когда результаты будут надлежащим образом обработаны, то, по-видимому, получится приемлемое совпадение со значением толщины покрова по данным американского сейсмозондирования. Мы были удивлены тем, что на расстоянии в 25 миль толщина льда увеличилась более чем на 500 футов; это указывало на существование какого-то скрытого подо льдами горного хребта.

В пять минут шестого днем мы окончательно распрощались с лейтенантом Хуком и майором Могессоном. Температура была —25° и скорость ветра 11 метров в секунду, когда машины выехали по меридиану 156° восточной долготы в легкую, но общую метель. Проезжая мимо двух мачт с флагами, обозначающих самый полюс, и кольца из бочек вокруг него, машины медленно сделали круг вдоль этого кольца, держась вплотную к бочкам, и потом снова вернулись на свой курс. За две минуты, затраченные на это, мы прошли 24 часа поясного времени и вернулись к тому же часу. Все это время все точки земли, за исключением нескольких ярдов снега около машин, лежали прямо на север от нас.