Через Кордильеры
Шрифт:
«Мирко, посылаю тебе второй сверток на тот случай, если первый шофер окажется негодяем. Доверия он не внушал. Материала того же качества, что и на нашей рессоре, достать не удалось. Решили выковать из коренного листа от грузовика. Он толстый, как доска, миллиметров на пятнадцать уже, но ничего другого здесь нет. До Лимы выдержит. Передок будет несколько жестче. Вернусь в течение завтрашнего дня. С приветом Йирка».
Часы тянутся лениво, за весь следующий день мимо проехал всего один грузовик. Просто невероятно, сколько можно пришить пуговиц, когда нет никакой другой работы. Читать не хочется, днище машины и все детали
Стук в окно и по крыше.
— Вставай, Мирко! Это я!
Давно уже перевалило за полночь, перед «татрой», как и прошлой ночью, снова остановился грузовик, только пистолет на этот раз остался на месте. Все равно не было времени, чтобы выхватить его…
— Рессору привез, но листы чуточку уже. Утром, наверное, придется их подрезать. Пришлось здорово попотеть, у них не оказалось даже порядочного инструмента, а материал — на вес золота.
Остаток ночи прошел в беспокойном сне на передних сиденьях. А наутро, еще до рассвета, на дороге открылась походная мастерская.
— Ну, так. Коренной лист хорош, а вот концы второго не войдут в проушины, надо будет их подрезать и полагаться только на коренной.
Отпиливать миллиметр за миллиметром стальной лист тупой пилкой — это сизифов труд. Но спустя два часа стальные прямоугольнички все же отвалились с концов. Вместо срезанного центрового шкворня используем толстый болт, хотя и есть опасение, что и его быстро срежет. Кузнец в Уанте выковать новый шкворень не рискнул.
Перед полуднем «татра» снова стоит на всех четырех. Пробуем проехать несколько метров. Передок машины стал значительно жестче, вверху колеса немного расходятся, руль чуть тянет вправо, но все же это лучше, чем сидеть у дороги и ждать, когда придет рессора из Копрживнице. До Лимы она выдержит наверняка, а сменить ее придется, пожалуй, уже дома. Теперь все зависит только от болта, который всажен в связку рессорных листов вместо срезанного шкворня…
Ороя — город заводских труб
Трижды за свою короткую историю Уанкайо был столицей Перу, трижды со дня основания стоял он во главе республики.
Здесь даже была подписана конституция, которая подарила «на зубок» вновь родившемуся государству республиканский строй, здесь же был подписан и декрет об отмене рабства.
Все справочники обращают внимание туристов на воскресный индейский базар, этот смотр народного творчества всей обширной округи. Все это было старательно записано в путевой дневник, но когда на заплаканном горизонте появились предместья Уанкайо, мы даже не вспомнили о наших радужных планах и заметках; мы были счастливы, когда город исчез позади. Единственной нашей целью была Лима. И солнце. И хорошая мастерская.
Весь день идет дождь, шоссе прямо на глазах превращается в море грязи, луж и выбоин, в самую плохую дорогу, которая оказывалась когда-либо на перуанской территории под нашими колесами. Каждая из машин, идущих в противоположном направлении, залепляет наше ветровое стекло комьями грязи, которые не под силу даже «дворникам». Время от времени на дороге попадаются босые индейцы с чудовищными грузами на головах. Вода с них течет ручьями, они посинели от холода; промокший скот бродит по мокрым пастбищам; кажется,
Сумерки подсовывают на нашем пути долину, усеянную огромными валунами. Вслед за тем из пропитанной влагой земли вырастают отвалы пустой породы, одна за другой ползут по ним вагонетки. Трубы металлургического завода, задевая за низкие тучи, выбрасывают клочья дыма. Неожиданно со всех сторон появляются гроздья огней. Это Ороя, один из важнейших горнопромышленных центров Перу. Город заводских труб. Город, захваченный американскими концернами, так же как и многие другие окрестные комбинаты, начиная от Морокочи и кончая огромными шахтами в Серро-де-Паско, где добывается медь, цинк, серебро и свинец.
Нам кажется, будто мы на мгновение вернулись в Боливию. Такие же бедные грязные окраины, убогие жилища перуанских горняков, одноэтажные глиняные домики с железными крышами, немощеные улицы с грязью по колено, без света, без канализации. Для полноты впечатления здесь не хватает только колючей проволоки, окружающей горняцкие кварталы.
Лишь на другом берегу начинаются мощеные улицы, асфальт, канализация, свет, дома в несколько этажей. За рекой начинается, за некоторыми исключениями, XX век.
Единственная приличная гостиница с центральным отоплением и теплой водой принадлежит американской горнозаводской компании. Всем неамериканцам, включая перуанцев, как будто Перу находится не в Америке, если они не работают на предприятиях компании, вход в нее строго запрещен.
Приходится довольствоваться промерзшими комнатками маленькой грязной деревянной гостиницы прямо напротив американского отеля. Но после двух ночей, проведенных в машине и на дороге на высоте между 3 и 4 тысячами метров над уровнем моря, на неудобства уже не так обращаешь внимания.
Тиклио
В зале ожидания железнодорожной станции в Орое, на главном вокзале в Лиме и на других станциях горной магистрали от Лимы до Орои расклеены примечательные объявления. В них железнодорожная администрация доводит до сведения всех пассажиров, что в каждом поезде этой магистрали имеется медик, который в случае сердечного приступа и других неприятностей, вызванных горной болезнью, по требованию пассажиров и за соответствующую плату готов оказать первую помощь и по желанию сделать укол. Стоимость ампул: корамин—1,70 солей, эрготин —0,50, эметин— 1,30, кофеин — 0,45, еспартеин — 0,50, камфорное масло — 0,70.
Объяснить этот факт, кроме прейскуранта, помогает расписание движения поездов. Рядом с названием каждой станции проставлены цифры; по мере удаления от Лимы они возрастают, как цены на аукционе. Это сведения о высоте над уровнем моря. Из расписания не трудно понять, почему все путеводители по Перу настойчиво обращают на нее внимание. Они предупреждают, что путешествие из Лимы в Орою не должны предпринимать люди со слабым сердцем., Лима расположена на высоте почти в 2 тысячи метров над уровнем моря; за три часа и за 138 километров пути поезд забирается на 50 метров выше Монблана. Перуанская Ferrocarril Central — самая высокогорная железная дорога в мире с нормальной шириной колеи. В Тиклио она достигает высшей точки — 4 860 метров над уровнем моря. Туристские справочники добавляют ко всему прочему, что на этой дороге 61 мост, 66 тоннелей и 21 разъезд. Ее строили 8 тысяч рабочих.