Шрифт:
Павел Александрович ШЕСТАКОВ
ЧЕРЕЗ ЛАБИРИНТ
Повесть
I
В котельной было сумрачно. Покрытые темной пылью лампочки слабо освещали низкие своды, кучи штыба и грязный бетонный пол. По стенам щупальцами ползли горячие трубы.
Мазин подошел к топке и заглянул внутрь - туда, где гудело красное пламя. Казалось, он просто любуется пляшущими огненными языками. Потом посмотрел вокруг себя. Длинная стальная кочерга валялась рядом. Мазин взял ее и опять склонился над пламенем. Черный, загнутый на конце прут вошел в топку,
– Если не ошибаюсь, футляр от очков.
– Точно, - торопливо подтвердил Семенистый.
– Дедовы глаза...
Семенистый пришел в Управление, когда рабочий день уже заканчивался.
– К вам тут человек, Игорь Николаевич, - доложил дежурный. Семенистый...
– Какой?
– не понял Мазин.
– Семенистый по фамилии. Говорит, знает вас.
Мазин пожал плечами и покосился на циферблат старинных карманных часов, лежавших на столе. Они достались ему от отца, а того наградили еще в гражданскую. Мазин постоянно носил часы с собой: ему казалось, что они приносят ему удачу.
– Семенистый? Не помню. Ну ничего. Пусть войдет.
Однако узнал он его сразу, едва тот переступил порог.
– Разрешите, товарищ начальник?
– Входите.
Еще бы не узнать эти кустистые бачки на розовых толстых щеках! Физиономию Семенистого можно было бы печатать на обложке журнала "Здоровье", если бы не глаза. Глаза были мутноватые и заметно отечные.
– Ну как телевизор, товарищ начальник? Претензий не имеете к нашей конторе?
– Вы это пришли узнать?
– Да нет. Насчет телевизора я между прочим, - сказал Семенистый, усаживаясь на стул.
– История тут одна произошла.
Мазин ждал, стараясь угадать, какая же история могла привести в его кабинет этого деятеля получастной инициативы.
С месяц назад у Мазина поломался телевизор, пришлось вызвать мастера из ателье. Так он впервые встретился с Семенистым. Тот пришел, попахивая шипром и дешевым портвейном, назвался Эдиком, открыл заднюю стенку телевизора, постучал по ней отверткой и сказал, блеснув золотым зубом:
– Ну и дела! Без пол-литра не разберешь...
Мазин вздохнул и, стыдясь своей слабохарактерности, достал из холодильника бутылку.
Семенистый повеселел. В два счета справившись с пустяковой, видимо, работой, он заявил, что "бандура будет работать как часы", и главное - не деньги, а взаимное уважение, потому что он пить ни за что не будет. Мазин проглотил рюмку, надеясь, что Эдик не узнает, где он работает.
Но Эдик узнал и вот сидит напротив и наверняка собирается о чем-то просить, потому что такие люди, как он, хоть и чтут уголовный кодекс, но на мелочах ловятся непрерывно, а поймавшись, долго и от души обижаются и ищут "правды".
Вспомнив все это, Мазин еще раз пожалел о выпитой рюмке.
– Так что же за история случилась с вами?
– спросил он сухо.
– Да ничего особенного. Я, собственно, для порядочка. Чтоб недоразумения не получилось.
– Хорошо, хорошо. Рассказывайте.
– Хозяин мой квартирный пропал, Укладников Иван Кузмич.
– Пропал? Когда же это случилось?
– Да вроде ночью сегодня.
Мазин взял авторучку.
– Давайте по порядку. Вы где живете?
– Магистральная, шестнадцать, квартира шестьдесят четыре.
Эту новую улицу Мазин знал: два ряда пятиэтажных кубиков вдоль полосы недавно уложенного асфальта и тоненькие топольки, гнущиеся на ветру, - так приблизительно выглядела Магистральная.
– Вы снимаете комнату? С семьей?
Семенистый потер блестящее колечко на пальце.
– Один в настоящее время.
Мазин мельком глянул на его тщательно подбритые усики и подумал, что Эдик, наверно, пользуется успехом у неуемных и нетребовательных женщин.
– Кто еще живет в квартире?
– Борька, геолог, но тот не в счет, с недельку как в Крым подался. А так только старик. Короче, по комнате на нос.
– Трехкомнатная квартира принадлежит одному человеку?
– Не... Квартиру его зятю дали. Зять у него тоже геолог... Он с жинкой на Север уехал. Даже обставиться не успел. А старика из деревни выписали, хату сторожить.
– Так, так...
– Мазин делал короткие пометки.
– Из чего же вы заключили, что старик исчез?
– Нету его - и все.
– Но прошло совсем немного времени. Даже суток не прошло.
– Для старика это что год. Он, кроме котельной да магазина, никуда не выходил. Сторожил, как верный пес Ингус государственную границу.
Мазин невольно улыбнулся.
– А что он делал в котельной?
– Истопником работал. Как дочка с зятем уехали, он туда. Они не разрешали, стеснялись, что папаша будет по двору чумазый ходить. А дед борец за повышение жизненного уровня. Меня на квартиру пустил, в котельной подрабатывал. Откуда и не вернулся. Ночная смена у него была. Я утром встал - деда нема. Умылся, собрался на работу - нема. А пора бы и быть. Спустился в котельную, чтоб ключ отдать, а его напарник меня матюгом: "Где, говорит, твой хрыч шляется? Ушел со смены, чуть котел не запорол".
– Следовательно, Укладникова напарник в котельной не застал. А когда вы видели его в последний раз?
– Как он уходил, с вечера. Надел свою робу и пошел.
– Так. Что же вы сделали, узнав, что Укладников исчез из котельной?
Семенистый пожевал мясистыми губами.
– Да я тогда не подумал, что он совсем исчез. Думаю: вот чудик! Куда это его понесло неумытого? Я больше подумал, что мне с ключом делать...
– Разве у Укладникова не было своего ключа?
– В том-то и дело. У нас такой замочек, что любой сейф позавидует, и к нему вот этот единственный и хитрый ключ.