Через тернии – к звездам. Исторические миниатюры
Шрифт:
А дела шли прекрасно.
За десять лет он намыл тысячу пудов золота, дав казне три миллиона чистой прибыли, и, сильно разбогатев, отправился в Петербург, где предложил Академии наук принять от него доходы с приисков, дабы открыть в Сибири университет.
Академики поняли Сидорова как должно:
– Университет нужен! Ваш щедрый дар принимаем…
Но тут пошли всякие “мнения” сановников, отписки министров. Над великой империей от берегов Невы до Амура порхали казенные бумаги, а граф Муравьев-Амурский прямо заявил Сидорову:
– С такими деньгами да с такими сумасшедшими проектами вам бы, Михаила Константинович,
В 1864 году дело с университетом заглохло окончательно, и Ольга Васильевна заметила в муже большую перемену: он как-то равнодушно взирал на поток золота, что рекою тек в его мошну, Сидоров сделался мрачен, внутренне слишком напряжен.
– Ты можешь сказать – что с тобою?
– Я пришел к выводу, что золото само по себе ничего изменить не способно. Я перестал ценить его власть. Теперь я сознательно стану обращать свои прибыли себе же в убыток ради пропаганды освоения сокровищ Севера и надеюсь, что потомство мою жертву оценит. – Он прошелся по шкурам белых полярных медведей, скаливших на него розовые пасти из углов комнаты. – Мне уже сорок лет, – сказал он продуманно, – и остаток жизни я должен посвятить исполнению мечтаний юности. Иначе – зачем жить?.. В конце концов, – горько усмехнулся Сидоров, – всего золота из Сибири мне не вычерпать, да это и ни к чему: мне уже хватит!
– На твои фантазии хватит, – сказала жена.
– На твои тоже, голубушка! – отмахнулся он. – Я тебе ни в чем не отказываю. Вот единственные штаны, которые на мне, и больше мне ничего не надо. А ты можешь ехать в Париж и безумствуй там в магазинах, сколько тебе угодно.
– А о детях ты подумал? – язвительно спросила Ольга.
– Дети пускай сами о себе думают. Я не ради детей живу, не ради них и стараюсь… Деньги буду тратить на дело!
Недавно он посетил свои отдаленные прииски на реке Курейке, очень далеко на севере, где ему всегда дышалось особенно легко и приятно: Михаил Константинович стоял на черных глыбах породы и взирал в холодеющую даль… Его окликнул проводник:
– Михаила, ты чего, как дурак, разинулся?
Сидоров нагнулся, отломил кусочек породы и, раскрыв блокнот, стал писать в нем породой, как грифелем: “Нет, я не стою, как дурак, я стою, как умный, ибо подо мною сейчас лежат русские миллионы: мы случайно открыли графит…”
Неужели графит? Да – то, без чего не может существовать цивилизация!
– Но ты разоришься, Михаила, с графитом, – сказал проводник. – Посуди сам: как из этой глуши вывезти? Оленями да собаками, через Урал на лошадях… Ей-ей, на вывозе разоришься!
Сидоров показал на север, где было уже черно:
– Вот самая дешевая дорога в Европу – морем.
– Да кто ж там плавает?
– Предки плавали…
Это был неосвоенный Великий северный морской путь!
Это была неисполнимая мечта многих россиян…
Сидоров уже не раз заявлял в печати, что ходить морем из сибирских рек в Европу можно, но от его проектов отмахивались. Теперь он стал таранить Петербург докладами, лекциями, книгами. Он обещал груды золота смельчакам, которые рискнут
Литке тогда считался непререкаемым авторитетом.
– Сидоров – это сумасшедший, – говорил он. – Нельзя верить ни единому слову. А плавание во льдах невозможно…
Отчаясь, Сидоров в 1867 году обратился лично к наследнику престола, будущему императору Александру III, с запискою “О средствах вырвать Север России из его бедственного положения”. Он указывал, что одной треской сыт не будешь – нищета и голод северян исчезнут сами по себе, если Север осваивать экономически разумно и грамотно. Наследник передал записку своему воспитателю, генералу Зиновьеву, чтобы тот разобрался, и вот результат.
“Так как на Севере, – писал Зиновьев, – постоянные льды, и хлебопашество невозможно, и никакие другие промыслы немыслимы, то, по моему мнению и моих приятелей, НЕОБХОДИМО НАРОД УДАЛИТЬ С СЕВЕРА во внутренние страны государства, а Вы хлопочете наоборот и объясняете нам о каком-то течении Гольфштреме, которого и быть не может. ТАКИЕ ИДЕИ МОГУТ ПРОВОДИТЬ ТОЛЬКО ПОМЕШАННЫЕ…”
– Ты сам помешанный, – ругался Сидоров. – Хорош же воспитатель наследника престола, который даже никогда не слышал, что теплое течение Гольфстрима омывает всю Европу… Ладно, мерзописцы! Я докажу, возможно ли хлебопашество на Крайнем Севере.
А доказывать он умел: скоро в Петербург из зоны вечной мерзлоты стали поступать огурцы и овощи, выращенные в открытом грунте, колосья ржи и даже фотоснимки огородов, расположенных на полтысячи миль севернее Туруханска. Но “премудрый” Литке по-прежнему пихал ему палки в колеса:
– Все это чепуха! Нарвал жулик где-то огурцов с грядок под Москвой и думает, что мы такие олухи – сразу поверили…
Ф. П. Литке, возглавлявший тогда русское географическое общество, был тормозом на путях русской науки: страшный обскурант и реакционер (о чем у нас мало кто знает), он не верил в силы русского народа и поддерживал лишь те начинания, которые исходили от немцев. Об этом в советской печати уже неоднократно писалось, но не мешает лишний раз и напомнить.
Но зато университеты России, Академии наук и Горный институт в столице верили в дерзания Сидорова и охотно принимали от него богатые дары: коллекции сибирских минералов, многопудовые глыбы отечественного графита, самородки золота… Молодой Д. И. Менделеев как-то при встрече сказал Сидорову:
– Помните библейскую истину: несть пророка в доме своем! А потому попробуйте проталкивать свои идеи через заграницу…
Сидоров уже экспонировал чудеса туруханской природы на Всемирной выставке в Лондоне; теперь готовилась выставка в Париже. Но прежде он развернул интересную экспозицию на своей обширной петербургской квартире; с утра до вечера звенел в прихожей звонок, прислуга сбилась с ног, а люди шли и шли к Сидорову, с восторгом обозревая богатства русского Севера… Жемчуг и серебро, икра и абразивы, графит и меха, нефть и сланцы, асбест и хрусталь, лиственница и магнетиты, известняки и каменный уголь. Всего не перечислить! Хозяин этих удивительных сокровищ, сунув пальцы в кармашки жилета, похаживал по комнатам, охотно давая гостям объяснения.