Через тернии к звездам
Шрифт:
– Тихо, тихо. Не тревожьте его, он во власти Селены!
Прошло должно быть пару часов, пока внове он смог воспринимать окружающее, реальность. Он помнил как ранил его вид горгоны-Пипетки, притворявшейся Надеждиной, но рядом с чарами Селены она была ничто. Юний улыбался понимающе и мягко. Они и ранее были дружны, но все ж была меж ними некая отстраненность, между атлантом, живущим тысячи лет, и человеком, чей век краток. Но теперь он смотрел на него почти как на ровню, прикоснувшегося к некоей тайне, которую нечасто дано вкусить смертным существам.
– Так любим мы, Сэмюель. Наша любовь отличается от вашей, в ней нет примести тварности, хотя плотское влечение не чуждо и нам, в свой срок. Должно быть так в древних
Сэм должно быть вскрикнул, удивленный, а Юний, довольный произведенным эффектом промолвил:
– Я ведь говорил тебе, мы эстеты и ценители прекрасного. А любовь величайшее из возможных искусств, сочетающее и окормляющее все остальные. Ибо все рождается от любви: слово, стих и слог, звучание струны и посвист стали в битве. И сейчас ты увидишь еще одну из богинь, разящую мудростью и мечем.
Глава 04. Эрганэ
Юний повел переходами в зал обучения, в котором упражнялись в воинском искусстве атланты, оттачивая свое мастерство столетиями, а то и тысячелетиями. Как великие, запечатленные в легендах людей Персей или Харон, с которыми Сэм был знаком лично, признавая, что это было величайшей честью. Персей остался в Атлансии, погруженный в дела людей. Сказал лишь, что поведет их в битву другой военачальник. Познакомившись с атлантами ближе, Сэм узнал, что симбионт был доспехом. Составленным из генной мозаики, любовно выращенным, и вступающим с носителем в эмпатическую связь, угадывая не мысли, но намерения. Оружием были они сами. И у каждого из них, как и положено богам, было свое особое. За тысячелетия развития себя, атланты развили способность управлять энергиями тела, преобразуя их в разрушительные формы. Ведь даже люди могли управлять биением сердца, задерживать дыхание или же впадать в длительный транс, а теперь умножьте все это на науку, умеющую обнаруживать и огранивать в генах эти качества? Как сказал атлант, облачающий Сэма впервые в симбионт – рано или поздно, технологии достигают столь высокого уровня, что непосвященному, а тем более неразвитому человеку они кажутся волшебством. Но тем не менее они остаются наукой, которую можно постигнуть и к которой можно вполне прикоснуться. И никакого волшебства.
Зал обучения походил на обычный тренировочный, был почти пуст, состоя из пружинящего пола и закаленных стен, могущих выдерживать условия тренировок. Посреди зала стоял десяток согласившихся на авантюру оболтусов, уже предвкушающих невиданные ощущения, да несколько атлантов в черных боевых симбионтах. Оболтусы же были в армейском камуфляже расцветок своих стран. Конфедераты и русские. Если конфедератами теперь считались все североамериканцы, то русскими европейцы, от Китая и до Ла-Манша. При виде Сэма ему приветственно загудели, на них тут же прикрикнул Столяров, пресекши шум. Он церемонно опустился на одно колено, как это делают рыцари при посвящении, а Юний легонько подтолкнул Сэма. Он поспешил подчинится и склонил в почтении голову. Он уже знал, что атланты ничего не делают зря. Откуда-то из бокового прохода показалось движение и степенно и величественно вошла еще одна атлантка. В отличии от Селены она была высока, широка в плечах, облаченная в такую же полупрозрачную тунику, скрепленную на плече геммой с символом Атлансии. По залу пошел вздох восхищения, даже Вестер, все еще испытывающий на себе влияние Селены, вскрикнул при виде ее красоты. Если Микеланджело задумал бы ваять богиню-воительницу, то не смог бы отыскать никого лучше нее. Потрать он хоть сто лет. Высокая, стройная, гибкая как искусный
– Я Эрганэ. Ваятель. Моя забота сделать из вас воинов. Вы мните себя сильными, иначе не стояли бы здесь. Но никто из вас не сможет сделать шаг ко мне, без моей на то воли… Попробуйте.
Земляне силились сойти с места, но никто не смог даже вздохнуть. Атланка перевела взгляд с них на Сэма:
– Ты.
Он попробовал сделать шаг, но тут же ощутил на себе ее волю. И если власть горгон туманила разум, то сила атлантки его не касалась, наоборот, лишь усиливала. Разрывая оковы, превозмогая себя, чувствуя, как внутри его разума идет незримая борьба за тело, дрожа от усилий он таки сделал шаг.
– Довольно. Теперь сделай тоже без брони. Чтобы никто не упрекнул, что тебе помогла она.
Сэм знал, что бронью симбионт называют лишь воители, говорящие скупо и архаично. Он вытянул руку в сторону и бронь-симбионт повинуясь желанию стек на пол черной лужицей. Он остался в плавках, поджарый, подтянутый, не смутившись взгляда воительницы. И снова взгляд ее сковал его члены, заморозил даже дыхание, но тут другая воля коснулась, растопила окаменелость, и воительница неожиданно рассмеялась:
– Ты покровительствуешь ему, сестра. Но он сделал шаг сам. Давно я не встречала в людях нашу кровь.
Она сделала движение кистью, оцепенение прошло, указала на симбионт.
– Облачайся воин. Теперь он твой по праву. Ибо сила воина не в оружии, а в разуме. Разум направляет руки.
Сэм присев коснулся симбионта, и он тут скользнул назад, однако приняв вид не обычной его одежды или черной брони, а древних доспехов. Он непонимающе смотрел на себя, атланты взирали на него с какой-то благосклонностью. Юний тихонько тронул за плечо и прошептал:
– Ты хоть знаешь, Сэмюель, кем был твой противник?
– Понятия не имею – опешил он – я таких как она не встречал ни тут, ни у вас.
– Сама Афина Паллада, дочь Зевса.
При упоминании этого имени у него подогнулись ноги. По легендам греков, Афина была могущественной воительницей и защитницей. Но то была богиня из легенд, а сейчас она перед ним воочию, из плоти и крови.
Тем временем Афина, она же Эрганэ ваятель, сбросила хитон, и он сполз на пол шуршащей тканью, оставив ее в черном симбионте, открывая такие формы, при виде которых в восхищении захватывало дух.
– Кто из вас, воины, отважиться помериться силой тела? Неужто устрашитесь женщины?
Вперед вышел, поднимая руку как в школе, здоровяк Паша. Столяров при его виде сокрушенно закивал.
– Давай, воин. Сможешь ли бросить меня на пол либо обездвижить. Не бойся кажущейся слабости.
И тут Паша допустил самую большую ошибку в своей жизни. Его губы скривила похабная улыбочка, он попробовал просто схватит ее ручищами, даже не делая никаких захватов, но едва его рука коснулась Эрганэ, та сделала неуловимое движение и его отбросило на десяток метров в сторону, припечатало в стену, на которой он остался висеть как муха на клейкой ленте.
– Неуважение к противнику, а тем паче к женщине, недостойно воина. Впрочем, воином у вас называют всякого, кто умеет стрелять из орудий, не прибегая ни к чести, ни к уму.
Она сделала движение кистью и он сполз на пол. Потом посмотрела на присмиревшее стадо землян. Вышел Кирби. Подошел к воительнице, с уважением склонив голову и сделав движение будто приподнимая край шляпы, как это было принято в его краях. Он не бросился вперед, сделал обманчивое движение, сместился в сторону пробуя сделать подсечку. Афина снова крутанулась черным вихрем, однако же, не впечатав в стену, а подвесив в воздухе, затем опустила его наземь.