Через всю войну
Шрифт:
На рассвете в Клепачи прибыл кавалерийский взвод полка.
– Где капитан Рыков?
– спросил меня командир взвода.
– А зачем он тебе?
– Я должен передать пакет.
– Давай, я передам.
Не слезая с коня, Горбунов протянул конверт.
– Ну, будь здоров.
– А вы куда?
– Приказано находиться в Тишках, впереди вас.
Василий пришпорил коня, и взвод поскакал по дороге.
Я передал пакет капитану Рыкову.
– Поднимите роту и постройте людей, - приказал он, вскрыв конверт.
Рыков зачитал приказ, В приказе говорилось, что в соответствии с решением представителя командования 26-й армии генерала Алексеева 16 сентября
"Генерал (Алексеев.
– М. П.) полагал, что сюда прорвались лишь слабые передовые части противника, - вспоминает о нашем бое в Лубнах в книге "Так начиналась война" Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, - и поэтому решил атаковать первым. А перед его небольшим отрядом оказались крупные силы танковой армии Клейста. Враг, конечно, отбил атаку, потом двинул танки. А в отряде Алексеева ни одного противотанкового орудия. Однако отряд не отступил. Бойцы и командиры дрались яростно..."
Так в который раз пограничникам 94-го отряда за первые девяносто дней войны пришлось встать на пути танков Клейста. Но в то утро, когда капитан Рыков зачитал приказ о наступлении, мы, не посвященные в замыслы высшего командования, не представляли всей стратегической обстановки, сложившейся на Юго-Западном фронте, а готовились лишь отбить мосты, занятые противником.
Еще плыл в лощинах туман, а артдивизион и бронепоезд начали артиллерийскую подготовку. Вслед за первыми залпами полк из четырехсот с небольшим бойцов перешел в наступление. Наш батальон, в котором оставалось примерно сто двадцать человек, под командованием представителя штаба полка капитана Михаила Мирзиашвили покинул опушку леса у села Клепачи и начал развивать атаку в направлении мостов через Сулу. Две роты батальона, с которыми непосредственно находился капитан Мирзиашвили, наступали по ржаному полю. Наша рота во главе с капитаном Рыковым продвигалась к селу Ольшанка.
Вначале лесной дорогой батальон быстро спустился под гору. Но .как только лес кончился, капитан Мирзиашвили развернул пограничников в цепь. Это было примерно в километре от нас. Вскоре до нас донесся треск пулеметных очередей, винтовочные выстрелы, далекое урчание моторов, сухие резкие удары мин. Там начался бой.
Наша рота продвигалась по лощине вдоль мутноватой тихой речушки, поросшей густым пожелтевшим камышом. Потом лощина расширилась. Впереди показалось несколько приземистых хат, вытянувшихся по обрывистому берегу. Это была Ольшанка. Неожиданно дозорные подали сигнал остановиться. Ко мне подвели мужчину лет сорока пяти.
– Товарищ начальник, вот этот гражданин не советует нам идти дальше.
Я попросил мужчину предъявить документы, из которых узнал, что его зовут Савва Авраамович Ищенко, что он колхозник из села Ольшанка.
– Что же ты, отец, агитируешь не ходить в село?
– Да ведь в селе немцы, товарищ командир, у них танки, что вы можете сделать, если у вас только винтовки?
– Иди в лес, отец, - сказал я, возвращая Ищенко паспорт, - и не мешай нам. Мы получили приказ выбить немцев из села, и мы это обязаны сделать.
Я встретился с С. А. Ищенко в 1967 году, когда вновь побывал в Ольшанке. Во время митинга 9 Мая ко мне подошел видавший виды старик и сказал:
– Здравствуйте, товарищ командир. Помните, вон там, за селом на лугу, когда вы вышли из леса и развернулись, чтобы наступать на Ольшанку, я встретил вас и сказал: куда вы идете, там у немцев танки. Но вы пошли.
Мы
– Товарищ лейтенант, пулеметчики на колокольне, - тронул меня один из бойцов за рукав гимнастерки.
Подаю команду: всем сосредоточить огонь по вражескому пулемету. Но фашисты укрылись за каменной стеной, просто их не взять. И тут сержант Михайлов, пограничники Шляхтин, Волков и Макаров, прижимаясь к обрыву, поползли к церкви. Хочу крикнуть: "Назад!", но понимаю - иного выхода нет. Мы усиливаем обстрел колокольни. Михайлов с бойцами удачно выходит вражеским пулеметчикам в тыл. С обрыва пограничники метко разят гитлеровцев. Пулемет немцев больше нам не мешает. Рота выходит на линию подразделений батальона. Впереди уже видна Сула и заветная цель нашего наступления - мосты через реку. Над водой стелется туман, и мосты будто плывут: то появляются, то снова исчезают в молочной пелене.
В городе слышна пальба, взрывы. Это батальоны Бурцева и Татьянина пытаются выбить засевшего там противника. Капитан Мирзиашвили торопит нас:
– Вперед! Вперед!
Почему-то гитлеровцы на нашем участке не дают знать о себе, словно и нет их вовсе здесь, но мы чувствовали - они рядом, притаились, ждут, держат нас на прицеле. Разведдозор первым наткнулся на врага, и тотчас со всех сторон на нас обрушился неприятельский огонь. С противоположного берега Сулы ударили артиллерия и минометы, а от города, с высот, - вражеские бронемашины и крупнокалиберные пулеметы. В грохот выстрелов и взрывов устрашающе вплелся гул танковых моторов. Он слышался откуда-то сзади, с тылу.
– Все, у кого есть бутылки с горючей смесью, к дороге!
– командует капитан Мирзиашвили.
Вижу, как и сам он с зажатой в руке бутылкой бежит туда, откуда вот-вот должны появиться немецкие танки. С ревом вырываются машины на поле. Маскируясь в траве, кустах, используя неровности местности, бойцы ждут, когда приблизятся к ним головные танки. Летят бутылки, вспыхивают десятки ползучих костров. Это на некоторое время задерживает вражеский натиск, но бутылок больше нет. И тут бьет по немцам наша пушка. Мы не знаем, где она находилась и почему мы ничего не слышали о ней, но эта поддержка как нельзя кстати. Доносится голос капитана Мирзиашвили:
– В атаку, вперед!
Это была отчаянная атака, которую трудно забыть даже через тридцать с лишним лет.
Бывший помощник командира взвода Василий Лебедев вспоминает об этом бое так:
– Я хорошо помню, как вражеский пулеметчик у церкви преградил нам путь. Мне было приказано с группой бойцов обойти огневую точку и уничтожить ее. Я, Сергеев, Федоров, Михайлов и еще несколько пограничников продвигались к цели сквозь заросли камыша. Но чем дальше мы шли по болоту, тем тяжелей становилось идти. Трясина, казалось, вот-вот поглотит нас. Чуть левее, где находился наш взвод, возник какой-то шум. Потом раздалась команда: "За Родину! Вперед!" И решительное "ура!". Послышалась частая стрельба. Затем она затихла и внезапно возобновилась с еще большей силой. А вслед за ней кто-то громко прокричал: "Бей гадов!" Мы только слышали шум боя, но не видели происходившего. Ни вперед, ни назад продвигаться нельзя. Из кустов с западного берега бьют крупнокалиберные пулеметы, они буквально косят сухой камыш. Хлопают, падают и рвутся мины. Чавкает, булькает болото. С шумом и лязгом в Ольшанку врываются фашистские танки. Грохот орудийных выстрелов, разрывы мин, пулеметные и автоматные очереди трясут речную пойму.