Чернь и золото
Шрифт:
Стенвольд ринулся к трибуне. Бройлер съежился, явно опасаясь побоев, но Вершитель спокойно, в полной тишине произнес:
— Прошу мастеров меня извинить. Я вынужден вас оставить из-за внезапного приступа дурноты.
4
Сальма совсем отвык писать письма. Не потому, что в Коллегиуме их не писали, напротив: образованный средний класс постоянно обменивался шутками, приглашениями и политическими памфлетами, но как раз это изобилие и мешало ему взять перо. У него на родине уделялось
Высокочтимому князю Фелипе Шаю, принципалу Ро, при его дворе в Суон-Рене.
Пишу сие во имя нашего блистательного Сообщества и светлейшего Монарха, а также повинуясь любви и почтительности, кои питаю к Вам как к старшему родичу.
По воле судьбы я обрел среди чужестранцев того, кто мыслит сходно со мной и видит ясно даже при слабом свете зари, тогда как другие и в солнечный полдень остаются незрячими, — обрел и взял его в менторы.
Он постоянно ищет новые истины — особенно там, где восходит солнце, — и многие помогают ему в этих исканиях. Я сам вместе с моими соучениками тоже вскоре этим займусь.
Перевести это следовало так: «Хитрый старикан один во всем Коллегиуме чует, что замышляется на востоке. И хочет меня сделать своим агентом, на что я согласен. Когда я поступил в их хваленую Коллегию, все, и я в том числе, думали, что моим уделом будет возня с железками; но если мастер счел возможным доверить мне меч и послать меня сражаться с Империей — быть по сему».
Помните ли Вы то сумрачное место, где заблудилась наша кузина Далесс? Там Вы и найдете меня.
Фелипе Далесс… В своем стальном панцире она всегда служила Сальме примером для подражания. Прошло уже четыре года с тех пор, как пало княжество Правва, но от уцелевших он слышал, что она достойно встретила свою смерть.
Он нахмурился, видя, что обозначил одно и то же понятие и как свет, и как тьму. Осоидам ради соблюдения поэтической логики надо бы хоть раз вторгнуться с запада… а впрочем, пусть. Излишняя простота только вредит письму.
При сем остаюсь смиренный изгнанник князь Сальме Дин.
Он витиевато расписался хитиновым пером. Жуканы сочли бы это причудой, но он так и не освоился с их авторучками. Сам правитель Сообщества пользуется пером — он, Сальма, был бы гордецом, прибегая к чему-то более сложному.
— Готово, — сказал он, и маленькая фигурка сделала шаг от двери, где безропотно прождала почти час. Это заслуживало немалого уважения в таком суетливом, напористом городе, как Коллегиум. — Ты уверена, что доставишь письмо куда надо? Большинство здешних жителей думает, что моя страна существует только в волшебных сказках.
Глаза молодой мушидки приходились почти вровень с глазами сидящего Сальмы. Кожа у нее была голубовато-серая, на форменной черной куртке сверкала круглая бляха Курьерской Гильдии.
— Наши отделения, сударь, есть и в Драм-Ио, и в Шон-Форе, а оттуда я легко доберусь до Ро.
Сальма сложил письмо, заклеил мастикой, выдавил ногтем большого пальца стилизованную маленькую печать. Выглядела она просто, но вероятным перехватчикам пришлось бы здорово попотеть, чтобы подделать ее.
— Ответа не требуется, — сказал он. — Меня может не оказаться на месте.
Мушидка поклонилась, вскочила на подоконник и мигом скрылась из виду.
Сальма перевел дух. Отдав письмо, он ступил на путь, с которого уже нельзя повернуть назад — но у него по крайней мере есть спутники. Его губы искривились в улыбке. Не заняться ли своим любимым делом, не позлить ли Танису?
По стуку она поняла, что это Сальма и что он пришел поразвлечься. Ответить или притвориться, что ее нет? Другие молодые люди приходят к ней с цветами, с разными безделушками, приносят стихи — хорошие чужие или плохие свои, — но Сальма является, только когда ему скучно, и ей это уже надоело.
С другой стороны, он вызывает интерес как раз тем, что стойко сопротивляется всем ее взглядам, улыбкам и нежным словам. Кроме того, он князь. В Коллегиуме полным-полно сыновей политиков, промышленников и торговых магнатов, но князя ни одного нет. На Нижних Землях они просто не водятся.
На Танисе было любимое шелковое платье, оставляющее плечи открытыми — то, что подходит для будуара. Другие мужчины много бы дали, чтобы увидеть ее в таком туалете, но Сальма сразу плюхнется на кушетку и не обратит на него никакого внимания.
— Ну, входи, раз уж ты здесь, — с деланным раздражением сказала она. Мысль, что развеять скуку он приходит именно к ней, помогала слабо. И не скажешь ведь, что он равнодушен к девушкам — в городе он перебрал чуть ли не всех студенток, но к ней относится как-то иначе.
Он вошел, небрежно скинув свой плащ на руки истомившемуся слуге.
— О, шедевр, я вижу, близится к завершению. Не прерывайся — люблю наблюдать за работой художника.
Она повернулась к нему лицом, вызвав легкое удивление.
— Ай-яй-яй. Как это вышло?
Она потрогала синяк, занявший всю левую щеку.
— Сам догадайся — ты же так хорошо изучил нас.
— Не может быть, — закатил глаза Сальма.
— Не может? А откуда ж тогда это взялось, ваше княжеское сиятельство? — Она опять повернулась к зеркалу, арахнидскому, как все хорошие зеркала. Арахниды-зеркальщики не то чтобы искуснее здешних — они просто влюблены в свои отражения не меньше Танисы.
— Пирей. — Сальма наконец соизволил пасть на кушетку.