Черная бабочка (сборник)

Петрушевская Людмила Стефановна

— Номер какой.

— Номер какой? — переспросила, дрожа, Ника.

— Какой номер, номер какой у него?

— Не отвечает, не отвечает у него номер! Телефон звонит, но он трубку не берет! — плакала Ника, но потом, встретив раздосадованный взгляд мента, она заново ткнула в кнопку набора.

Звонок. Звонок.

Дежурный толстыми пальцами взял у нее телефон и вдруг сказал:

— Алло? Алло? Дежурный Прбрдров у телефона. Передаю трубку! — и сунул мобильник Нике.

— Алло! — завизжала Ника.

— Ма! Ну ты че! — откликнулся сын.

— Алло! Ты где? Где ты? — рыдала она.

— Опять начинается, МАА!

— Я в милиции, я тебя разыскиваю! А ты, ты… Почему ты не отвечаешь?

— Да мы заглянули в клуб, там шумно, я вырубил звук. А сейчас вышли, я смотрю, девятнадцать неотвеченных твоих звонков! Вообще башня у тебя свернулась? Зачем милиция мне? Ты заяву им написала?.. МАА!

Вернувшись домой, Ника вымыла полы за обиженными, за Доном Корлеоне и Лялей, погасила во всей квартире свет, открыла настежь окна и стала ждать в ванной, когда улетит бабочка.

Ляля и Дон Корлеоне топтались у ее ног, прижались, видимо, были тоже под впечатлением.

Ника нашла фонарик и светила из коридора, надеясь, что бабочка вылетит. Но она, скорее всего, уснула на своем зеркале.

Тогда Ника очень осторожно, положив светящийся фонарик на пол в ванной, подгребла бабочку салфеткой, прикрыла ладонью и, выйдя на балкон, отпустила эту заблудшую душу на волю.

И не зажигала свет очень долго, пока сын не пришел. Все делала, чтобы бабочка не вернулась.

Сидели в темноте на тахте втроем, как всегда, и ждали своего семнадцатилетнего мальчика.

Кто-то умер вдали и заблудился, полетев не на тот свет.

Порыв

Гордый, гордый, измученный борец за свою любовь, чего она только не вытворяла! (На все имея, как она думала, свои права.)

И через что только эта любящая ни прошла, в том числе родной муж на прощанье погнул ей передний зуб ударом кулака (зуб удалось отогнуть обратно).

Дети! Дети от нее чуть ли не сбегали, дочь не хотела ее видеть, не отвечала по телефону, заслышав плачущий голос матери.

Сын-то что, сын остался с матерью, она его отвезла на дачу, где теперь прозябала, зимняя полусгнившая дачка с печкой, школа в деревне и магазин сельпо, где чипсы, мороженое, пицца, шоколадки, постное масло, хлеб и мыло, а сыр бывает не всегда.

Вот там она с этим сыночком и проводила все то время, когда не охотилась за своим любимым, за светом всей своей жизни — а это был обычнейший человек, каких тысячи, не очень молодой, среднего вида, умеренно щедрый, но ведь зацепит, понесет — и не знаешь что с этим делать.

Огонь в крови, что называется, цепь химических реакций, буквально в преддверии атомного взрыва!

Еще и побрилась налысо.

Но ей всё было к лицу — и эта истощенность, и эти огромные сверкающие бриллианты в виде глаз, и большой спекшийся рот, всё.

Тут бедняга объект не знал что поделать, у него уже имелась порядочная иностранка жена и сын студент, хорошая квартира, все налажено, европейский быт, иногда легкие романы без обязательств, дача (бывший хутор) в Литве, случайный секс в командировках (это и было, кстати, началом данной истории, секс в чужом городе, в гостинице, поскольку и он, и та, о которой идет речь, были теперь жителями разных стран).

Затем дело повернулось так, что он специально приехал на длительную побывку в Москву, все умно устроил, и ему его фирма даже сняла квартиру.

И эта Даша, о которой идет речь, бывала у него неоднократно наездами с дачи — дело происходило уже летом, сын пасся на воле, у него были закадычные дружки в поселке, а еда — насчет еды он был спокоен, покупал себе в магазинчике мороженое, чипсы, кока-колу и заледеневшую пиццу, и они с друзьями пировали, даже жгли костер в заброшенном мангале, который еще давно, о прошлом годе, приобрел ныне отставленный отец.

Даше это было на руку, сын самостоятельный человечек, мангал — здорово придумал, молодец, вон еще картошка есть, пеките!

При этом она могла уезжать в город, где ее любимый свил для нее гнездышко и где их ожидала постель.

К ночи Дарья, взвившись как цунами из койки в полный голый рост, выметалась к сыну, иногда с последней электричкой, что делать!

Стон стоял в душах разлучавшихся влюбленных, еженощные вопли прощания.

Но это только распаляло взаимную тягу, это постоянное слово «нельзя» и «надо».

Что-то, правда, маячило в скором будущем, Даша устроила сына в молодежный лагерь, все шло к желанному результату — и, выкупив путевку, Дарья с торжеством кинулась к своему гражданскому супругу.

Она незапланированно, без звонка, бежала ему сообщить, что на ближайшие двадцать четыре дня они свободны. Поскольку трубку он не брал ни там ни тут.

Может, у них совещание. Белый же день на дворе!

Очень быстро, схватив тачку, Даша оказалась у знакомого дома.

Мысль была такая, что все быстренько приготовлю, дождусь любимого человека, ура!

Однако, порывшись в сумке перед дверью, она обнаружила, что у нее нет ключа! Куда-то он запропастился. Потеряла? Но как? Он же был на связке!

Совершенно обалдев от такого открытия, Даша спустилась вниз и встала у подъезда, глядя вверх.

Квартира дорогого находилась на втором этаже, как раз над балконом первого этажа, а именно на этом балконе имелась решетка, крепко сваренная тюремная решетка, и они с Алешенькой всегда даже весело недоумевали, как же эти люди живут как в камере, небо в клеточку!