Черная царевна
Шрифт:
— Найди во что-то переодеться. И приготовь горячую ванну.
— Если ей, то не стоит. Она и так вся горит.
Роджер хотел возразить, но осекся.
— Отнести ее наверх или вы сами?
Охотник склонился к Наде.
— Закрой глаза, девочка, — неожиданно ласково попросил он.
Царевна подчинилась и снова впала в забытье.
Она не знала, сколько проспала, но, когда открыла глаза, за окном стемнело. Надя с трудом села на кровати и огляделась.
Незнакомая спальня. Широкая кровать, кушетка у противоположной
Окно в комнату раскрыто настежь, впуская влажный ночной воздух, но Наде все равно было душно. Хотелось пить, кружилась голова, нос был заложен и болела ладонь.
Надя посмотрела на левую руку и с удивлением обнаружила на ней повязку. Размотала. Ладонь пересекала косая рана, но где и когда она появилась, Надя не помнила. Снова перевязала порез и поднялась с кровати.
От слабости подкашивались ноги, но жажда заставила царевну собраться с силами. Воды в комнате не было, и Надя вышла в коридор. По обеим сторонам уходящего в бесконечность коридора тянулась бесконечность открытых дверей.
Надя шла между ними и за каждой видела одинаковые пустые спальни с разостланными кроватями, кушетками и трюмо без зеркал. Она была слишком измучена, чтобы удивляться. Надя шла и шла, а коридор не заканчивался. Тогда царевна свернула в первую попавшуюся комнату…
Она переступила порог и внезапно оказалась в бальном зале, наполненном сладкопахнущим дымом. Двери на террасу были распахнуты, но воздух словно останавливался на пороге, не решаясь войти в зал. От обилия свечей, подвешенных под высоким потолком на многоярусных канделябрах, было тяжело дышать. Зеркала на стенах преломляли, множили и дробили пространство, лишая его границ. Посреди зала на диване с золотопарчовой обивкой сидел Мак. На нем были все те же пижамные штаны и распахнутый на груди халат, словно весь замок — его большая спальня.
Вокруг Мака двигались в медленном танце обнаженные, одурманенные женщины. Мак не трогал их. Он пил зеленый напиток из бокала и, по-кошачьи щурясь, любовался танцовщицами. Мак увидел Надю, улыбнулся и поманил к себе рукой.
Идти к нему совершенно не хотелось, царевна отступила на шаг назад, еще на один, пока не почувствовала спиной наглухо запертую дверь.
Мак одним глотком допил из бокала, встал и пошел к ней навстречу. Огромный зал он пересек в несколько шагов.
— Испугалась? — с улыбкой спросил он, останавливаясь совсем близко.
— Я искала Роджера.
— Его здесь нет.
— Хорошо. Тогда извините, что помешала…
— Мне скучно с ними. Пойдем.
Он наклонился к ней, Надя почувствовала аромат полыни и жасмина, вжалась спиной в дверь, готовая бежать, но Мак просто толкнул дверь за ее спиной. Они оказались в коридоре.
— Я видел его на террасе. Сюда!
Все в ней кричало: беги! Но Мак вел себя пока достаточно вежливо, и Надя пошла за ним. На террасе было пусто. Царевна повернулась, чтобы уйти, и Мак преградил ей дорогу.
— Ты избегаешь меня?
— Да, — честно ответила царевна.
— Что-то не так? Почему я неприятен тебе?
Голос у него был завораживающий, но Надя не поддалась.
— Ты прекрасен, Мак, но мне не нужен. Я ищу Роджера.
— Любишь его?
— Нет. Но и тебя мне не надо. Твой зал полон красивыми женщинами. Зачем я тебе?
— Ты особенная для дядюшки, а значит, и для меня.
Он перестал улыбаться.
— Я нравлюсь тебе? — Он наклонился так близко, что Надя чувствовала его дыхание. — Я всем нравлюсь, милая, так что не бойся своих желаний. Мой дядюшка крепко спит, он не помешает нам, не узнает о нас…
Мак приблизился к ее губам, но царевна отшатнулась.
— Не хочу.
Она оттолкнула его от себя и вдруг… проснулась.
За окном вечерело. Солнце уже опустилось за лес, но еще было светло.
Царевна села на кровати, провела рукой по лбу. Температура спала. Простыни и ночная рубашка были мокрыми от пота. На туалетном столике стоял графин с водой. Она спрыгнула с кровати и бросилась к нему. Пила жадно, вода текла по уголкам рта, по шее, капала на ночную рубашку…
Надя вышла в коридор. Она нашла туалетную комнату. Там же, в серебряном тазу была вода. От нее пахло илом, но Надя все равно умыла лицо и шею.
В коридоре было пусто. На этот раз двери всех комнат были плотно закрыты, и коридор не был бесконечным — царевна дошла до лестницы, спускающейся вниз.
Она думала, что выйдет в холл, но оказалась на кухне.
Холодные печи заставлены кастрюлями и сковородками. У стола, присыпанного мукой и пылью, спали, прислонившись к стене, две кухарки. Тучные женщины с сильными руками, сладко похрапывали во сне, склонив друг к другу головы. Надя прошла мимо.
Из кухни короткий темный коридор вел в обеденный зал. В центре стоял стол, уставленный серебряными приборами. Содержимое тарелок, блюд и бокалов давно высохло и заплесневело. За столом, откинувшись на спинки стульев или улегшись на сложенные на столе руки, спали люди. Мужчины и женщины в богатых старомодных костюмах. Наде стало страшно.
Она, почти не дыша, прошла через зал, с трудом открыла большие стеклянные двери, ведущие в холл, и вдруг снова оказалась в знакомом бальном зале.
Женщины, которых она видела раньше, уже не танцевали. Они застыли в причудливых позах, и, подойдя ближе, царевна поняла, что это были не люди, а восковые, очень точные статуи. Она уже готова была бежать, но увидела Мака. И он увидел ее.
Его диван превратился в трон. Вытянулся вверх, золотистая обивка превратилась в позолоту. Мак протянул к ней руку все в том же призывном жесте. Царевна замерла. Картины на стенах растаяли, как свечной воск, поползла вниз по стенам краска, растеклась по полу, подступила к босым ногам девушки. Надя попятилась.
— Смотри, теперь здесь никого нет, — шептал Мак у нее в голове. — Представь, что спишь. Поддайся соблазну. Хоть во сне позволь себе мужчину, который тебе нравится!
Надя позволила. Захотела увидеть его здесь и сейчас!