Чёрная Дама, Белый Валет
Шрифт:
Он подошёл сзади, обнял, прижал к себе и шепнул:
— На самом деле я очень голодный…
Поцеловал за ушком, спустился губами на шею, развернул к себе… А через пару минут подхватил на руки.
…Сейчас ты забудешь о смущении, солнце моё, чудо моё… Ты будешь думать о другом… И очень надеюсь, что ты ни о чём не будешь думать…
Часом позже, лёжа рядом с ней, Ник всматривался в тонкие черты, целовал закрытые веки, лёгкими касаниями гладил грудь… И терпел. Терпел, дрожа от всё ещё нереализованного желания. А Тэль глубоко, прерывисто дышала и не шевелилась —
— Я тебя люблю… — прошептал он. Впервые после школьного, подросткового романа.
Её глаза распахнулись, и в них засветилось такое, что дальше сдерживаться Ник просто не смог
— И я те… — выдохнула Тэль, но договорить ей он не дал.
На берегу спокойной речки, неподалёку от поставленного влюблёнными барьера, закусывали два фамилиара, тщательно скрывая напряжение. Чешуйки в шерсти белого кота поблёскивали под яркими звёздами, чёрные перья в полосатой шкурке енота сливались с ночной темнотой.
— Хорошо, что я не согласился на пари… — задумчиво сказал енот, откладывая обглоданную косточку.
— Ну… Шанс у вас всё же был, коллега! — отозвался кот, выхватывая с блюда очередной кусок свинины. — И на самом деле я бы хотел проиграть…
— С другой стороны, мы не можем точно знать, что там происходит! — с некоторой досадой посетовал енот.
— Это да… — вздохнул кот. — Даже крохотную дырочку — и ту прогрызть не удалось…
— А вы всерьёз рассчитывали, что сумеете? — удивился енот. — Не абы кто заборчик ставил, коллега! Надеюсь только, что…
Договорить он не успел. На берег вынеслась из барьера совершенно голая кошачья хозяйка, вскинула руки и мгновенно исчезла. Вслед за ней вылетел взъерошенный мужчина — тоже одеждой не отягощенный. Пальцы его заплясали в воздухе, но, видимо, безуспешно. В ярости он топнул ногой и вернулся за защитную стенку.
— Интересненько… — протянул кот. — Что ж это он такого ухитрился утворить-то…
— Вам виднее, коллега! — фыркнул енот, маскируя ехидством тревогу. — Вы имели честь с ним на балу целоваться, можете оценить… Йош показательно брезгливо вытер лапкой усы, сплюнул и нервно дёрнул хвостом. — Ну, мне — домой, срочно, — сказал он. — Не прощаюсь, однако…
Ганцонгер кивнул, интенсивно потёр морду лапками и всё же не сдержал волнения:
— Надеюсь, ничего непоправимого! Вы ведь расскажете потом?
— Непременно, — пообещал кот. — И буду очень расстроен, если придётся предложить вам новое пари…
Я понятия не имела, что такое бывает. Что можно не заметить, как тебя раздевают, забыть о стеснении, об ожидании нового, наверняка болезненного, по определению гадкого… Поцелуи, прикосновения — да, они рождали незнакомые и приятные ощущения, но вели к не слишком интересным мне действиям. Хотя и к несомненно нужному результату. И я была готова перетерпеть всё это…
Но когда губы и пальцы Ника начали бродить по моему телу… Он играл на мне, как на своём невидимом клавесине, только никакой магии не возникало. Я чувствовала не магию, нет! Это было совсем другое! Ветер… Всё тот же безумный горячий ветер, он пах мятой, лимоном, чуть-чуть — самшитом, очень сильно — самим Ником. Ветер закручивался в смерчи там, где Ник касался меня.
Сначала я пыталась отвечать тем же, но не знала, что получается, а потом забыла думать об этом.
Мир дрожал, плыл, менялся… Мир менялся каждую секунду — но не окружающий, а мой, внутренний.
А когда язык добрался до места, которого не касался ещё никто, смерчи слились воедино, подняли меня и вынесли за пределы тьмы, света и самого мира…
Возвращение оказалось долгим. Испытанное наслаждение таяло медленно-медленно, превращаясь в тихую, безмерно сладкую, блаженную истому, разлившуюся по всему телу. В какой-то момент я поняла, что Ник осторожно целует моё лицо, гладит грудь, едва касаясь.
— Я тебя люблю… — прошептал он вдруг Да! Да!!! Я тебя тоже! — И я те…
Но договорить не успела. Мой невероятный мужчина стиснул меня в объятиях, мгновенно оказался сверху, но тяжесть я ощутила лишь на миг — он опёрся на локти и зарылся пальцами мне в волосы.
— Не бойся, — сказал хрипло. — Больно не будет.
А вот теперь — магия, мгновенный холодок внизу живота, между ног А потом…
Боль и правда не пришла. Недолгое неудобство, заставившее ахнуть. И обнять, вцепиться в плечи… Мой!
Мир изменился в очередной раз, и я качнулась навстречу Нику.
Качели…
Это были качели, поднимавшие меня всё выше и выше. До неба. А в небе их ритм ускорился до сумасшедшего, слегка рваного, и мы оба не то упали, не то взлетели… Но не за пределы… По крайней мере, я.
А Ник вдруг застыл, навалился на меня всем весом, уткнулся в шею, тяжело дыша. Это из-за меня?! Радость слилась с гордостью, и я удержала его, не давая приподняться.
Его сердце колотилось быстро-быстро, эхом отдаваясь в моей груди. Или наоборот?.. И капли пота под ладонями… И шальная такая улыбка.
— Спасибо, солнце моё… Отпусти, раздавлю же…
— Нет… Ты весь мокрый.
— Ты тоже… Всё хорошо? Тебе… понравилось?
— Да… Ник?
— М-м-м?
— Ты мне не дал договорить… Я люблю тебя.
Он поцеловал меня и всё-таки отстранился, перекатился на бок.
— Главное, чтобы без последствий… — пробормотал еле слышно, и я ощутила очередное прикосновение магии.
— Что ты делаешь?
— Уже ничего. Хочешь пить?
Пить хотелось. А ещё чесалось запястье. Левое. Словно… Свет мой яркий! Да это же…
— Ужасно хочу! — сказала я, резко убирая руку со спины Ника. — Шампанского! Принесёшь?
И когда он поднялся, схватилась за запястье.
Браслет формировался буквально на глазах, точнее, разбухал под пальцами, тянулся к локтю. Слава тьме, что так быстро! Разглядывать некогда, надо прятать… Так! Невидим! Неощутим!! Непознаваем!!! Чтоб ему бесам под хвост провалиться, как же он некстати!