Черная капелла. Детективная история о заговоре против Гитлера
Шрифт:
Гейст был холостяком и жил со старшей сестрой. В свободное время он часто ездил на велосипеде по Берлину, порой забираясь километров на восемьдесят от города [70] . Крупный, мощный мужчина несся на велосипеде по дороге, обгоняя автомобили. Его вполне можно было принять за циркового медведя, вырвавшегося на свободу. Во время велосипедных и автомобильных поездок Гейст собирал важную информацию. Он заметил, что после избрания Гитлера в стране активно началось военное строительство – он насчитал не менее полусотни проектов: аэропорты, казармы, тренировочные площадки, установки противовоздушной обороны. В 1933–1934 годах Гейст не раз видел, как в полях и лесах тренируются штурмовики, явно готовясь к войне, как мальчишки из гитлерюгенда отрабатывают военные приемы в лесах, причем ими часто руководили военные. Среди прочего маршировать и метать гранаты учили мальчиков в возрасте 10–14 лет.
70
Показания Гейста на Нюрнбергском процессе. 28 августа 1945 года. NIMT, Т. 4, Doc. 1759-PS. С. 289–306.
Как
71
MSS 0109, Messersmith Papers. См. служебную записку Мессерсмита к Уильяму Филлипсу от 26 июня 1933 года.
Несмотря на сгущающийся над Германией мрак, Мессерсмит не верил, что Гитлер удержит власть. В середине ноября он писал госсекретарю Халлу о своем изумлении – как целая страна могла быть настолько «загипнотизирована и затерроризирована»? Как люди могут спокойно воспринимать безумный бред оголтелого нациста об уберменшах – эдаких арийских суперменах, сверхлюдях, которым суждено править миром? «Это движение, основанное на пропаганде, зрелищах и лжи. Совершенно немыслимо, чтобы шестьдесят пять миллионов немцев терпели его бесконечно» [72] .
72
Служебная записка Джорджа Мессерсмита Корднеллу Халлу, 17 ноября 1933 года, Dispatch No. 1747.
Возможно, это казалось столь «немыслимым», потому что терпеть приходилось другим. Как человек мог сопротивляться этой нацистской мании? Какую цену пришлось бы заплатить? Кому можно доверить свои секреты? И саму свою жизнь! Джорджу Мессерсмиту не приходилось задавать себе такие вопросы. Он мог покинуть Германию в любой момент по своей воле – и сделал это в апреле 1934 года, когда президент Франклин Рузвельт назначил его послом в Австрии. Мессерсмит сел в самолет и оставил гитлеровскую пропаганду, зрелища и ложь позади. Десятки миллионов немцев остались.
Одним из них был Гарольд Пёльхау.
Первого апреля 1933 года – в день общенационального бойкота евреев – Пёльхау вышел на новое место работы, в берлинскую тюрьму Тегель. Это была гражданская должность. Он был одним из девяти священников (семь протестантов, два католика), обеспечивавших духовные потребности заключенных, которые размещались в десятке помещений [73] . Пастору Пёльхау было двадцать девять лет – худощавый рыжеволосый мужчина, ученик либерального богослова Пауля Тиллиха, который был консультантом его диссертации в Университете Франкфурта-на-Майне. Пёльхау вырос в семье консервативного лютеранского пастора, но его всегда волновали вопросы социальной справедливости. В Тегеле он проповедовал шестистам заключенных, содержавшихся в суровых условиях. Полные порции мяса заключенные получали лишь три раза в год: на Пасху, Троицу и в Рождество. Религиозные службы разрешались, но скамьи в часовне были через каждые несколько футов разделены деревянными перегородками, так что заключенные даже во время службы оказывались в своеобразных камерах.
73
Информация о тюрьме Тегель взята из электронной переписки и телефонных разговоров автора с Гарольдом Пёльхау-младшим; он же предоставил перевод воспоминаний Пёльхау Die letzten Stunden (1949, 1987); фотографии 1930-х размещены на сайте тюрьмы Тегель. URL: www.berlin.de/justizvollzug/anstalten/jva-tegel/die-anstalt/historie/artikel.1116698.php; см. также: Kruger, Dr. Tegel.
Надзиратели в целом относились к Пёльхау с симпатией. Заключенные могли выходить в сад, который он разбил на небольшом участке земли рядом с тюрьмой. Охранники не досматривали его вещи.
Через год, 17 апреля 1934 года, жизнь Гарольда Пёльхау изменилась. В тот день он должен был исповедовать приговоренного к смерти, которого никогда раньше не видел. Казнь должна была происходить в нескольких милях от Тегеля, в тюрьме Плётцензее – городском «центре» смертной казни [74] . Казалось, Германия вернулась в Средние века. Заключенный и трое его подельников были приговорены к смерти за вооруженное ограбление и убийство [75] . На рассвете заключенного вывели в тюремный двор. Представитель суда зачитал обвинительное заключение и приговор. Вперед выступили два помощника палача, одетые в черное. Они повалили приговоренного на землю так, чтобы его голова лежала на мясницкой колоде. Одним взмахом топора палач обезглавил несчастного – словно курицу на ферме. Пёльхау затошнило. Брызнувшая кровь попала на его одежду. «Отвечавший за казнь офицер пожалел меня, – позже вспоминал пастор, – и сказал, что я могу уходить».
74
Kruger, Dr. Tegel. С. 13.
75
Телефонный разговор с Гарольдом Пёльхау-младшим 23 августа 2019 года. Он был консультантом переиздания мемуаров отца Die letzten Stunden (1987), с. 14–16. Имя заключенного указано как «Вилли К.».
Через два месяца после жуткого знакомства с самой мрачной стороной работы тюремного священника Пёльхау присутствовал при казни Ричарда Хеттига, двадцатишестилетнего коммуниста. По версии обвинения, он застрелил эсэсовца, впрочем, доказательства были весьма сомнительны [76] . Пёльхау назвал эту казнь «юридическим убийством». Хеттиг стал первым немцем, приговоренным нацистами к смерти по политическим мотивам.
Традиционно смертные приговоры в Германии выносили редко – два-три раза в год. А потом к власти пришел Гитлер. В 1933 году в Германии казнили 64 человека, в 1934-м – уже 79 [77] . Новый народный суд еще только входил во вкус. Чем больше было арестов и смертных приговоров, тем мрачнее становилась работа пастора Пёльхау. Он стал проводником смерти. Ему все чаще приходилось исповедовать и утешать обреченных на смерть. Он приходил в их камеры в тюрьме Тегель вечером накануне казни, разговаривал, молился, забирал прощальные письма. Но большая часть времени проходила в молчании. «Сколько еще осталось?» – спрашивал узник. Пастор смотрел на часы. Вопрос – часы. Вопрос – часы. На рассвете появлялся тюремный сапожник, который забирал обувь и вещи приговоренного. Затем Пёльхау сопровождал его в тюрьму Плётцензее. Дорога в зеленом фургоне занимала минут пятнадцать. Приговоренный успевал выкурить последнюю сигарету или написать прощальную записку. Когда все кончалось, Пёльхау сообщал о казни родственникам – мучительное поручение, ведь нацисты не предупреждали о казнях. О том, что их время пришло, узники узнавали накануне вечером.
76
«Memory of Richard Huettig». Berlin Association of Victims of the Nazi Regime website via Bewegung webpage. URL: www.bewegung.taz.de/termine/gedenken-an-richard-huettig. См. также: сайт мемориала Плётцензее. URL: www.gdw-berlin.de/fileadmin/bilder/publikationen/publikationen_in_englischer_sprache/englisch-screen.pdf. Хеттиг был казнен 14 июня 1934 года.
77
Буклет мемориального центра Плётцензее. С. 16.
Какая мучительная, но возвышенная обязанность – быть последним, кто пытается помочь ближнему своему – облегчить переход из этого мира в иной. Пёльхау мучили кошмары. Смертных приговоров становилось все больше, палачи точили топоры, а он смотрел, как свет угасает в глазах мужчин и женщин.
Когда июньским утром 1934 года обезглавленное тело Ричарда Хеттига везли из тюрьмы Плётцензее, пастор Пёльхау даже не представлял, каким путем пойдет Германия. Он и подумать не мог, что потеряет счет душам, которых он проводил в последний путь. И все же он перестал считать – ограничился лишь примерной оценкой – около тысячи обреченных.
6
«Мышление на крови»
Пока Дитрих Бонхёффер нес свое «пустынное» служение в Лондоне, Дороти Томпсон в августе 1934 года вернулась в Берлин. Она остановилась в элегантном отеле «Адлон» у Бранденбургских ворот, исторического въезда в город. Через девять дней портье позвонил в ее номер и сказал: «Мадам, к вам человек из тайной полиции» [78] .
«Пусть войдет», – ответила Томпсон.
Через несколько минут в дверь вежливо постучали. Молодой гестаповец в гражданской одежде протянул Томпсон письмо: «Властям стало известно, что вы недавно вновь приехали в Германию. Ввиду ваших антинемецких публикаций в американской прессе немецкие власти по причинам национального самоуважения более не могут позволить вам и дальше пользоваться нашим гостеприимством» [79] .
78
Peter Carlson, «American Journalist Dorothy Thompson Underestimates Hitler». American History Magazine. 6 августа 2015 года.
79
«Dorothy Thompson Expelled by Reich for ‘Slur’ on Hitler». New York Times. 25 августа 1934 года.
Чтобы не высылать журналистку насильно, правительство предложило Томпсон «покинуть территорию Рейха» в течение суток.
Она только что вернулась из американского посольства, где встречалась с послом Уильямом Доддом. В неформальной обстановке они обсуждали новый проект Дороти Томпсон, посвященный Третьему рейху. Томпсон тут же позвонила послу и спросила: «Что мне делать?» Он велел обратиться к Раймонду Гейсту, что журналистка и сделала [80] . Гейст начал действовать. От своих источников в гестапо он узнал, что статьи Томпсон, напечатанные год назад в Jewish Daily Bulletin, привели Гитлера в бешенство. Еще больше лидер национал-социалистов разъярился, узнав, что в апреле 1932 года в Cosmopolitan Magazine Томпсон назвала его бледной тенью итальянского диктатора Бенито Муссолини: «…бесформенный, почти безликий… неуравновешенный, неуверенный… истинный прототип “маленького человека”» [81] .
80
Dodd and Dodd, Ambassador Dodd’s Diary. С. 155–156. В то время Гейст был «действующим генеральным консулом». Встреча с Доддом произошла в пятницу, 24 августа 1934 года.
81
«Miss Thompson Not Resentful». Jewish Daily Telegraph. 16 сентября 1934 года; «Dorothy Thompson Expelled by Reich for ‘Slur’ on Hitler»; Dorothy Thompson, «I Saw Hitler!» Cosmopolitan. Март 1932 года.