Черная книга
Шрифт:
Хотя в пяти минутах ходьбы отсюда было еще несколько пабов, только в «Бродсуорде» продавали бочковой «Гибсон», в остальных — пиво из больших пивоварен. Пиво стало растекаться по жилам, и Ребус вдруг задумался над тем, какой оно окажет эффект на его обмен веществ, когда Железный Трамбовщик приступит к работе. Он решил больше не пить и направился в «ЖТ», как Железный Трамбовщик называл свое заведение. Ребусу нравилось это название, оно напоминало те звуки, которые издавали клиенты, когда Трамбовщик приступал к работе: «Жуть, жуть!» Впрочем, они старались не особенно кричать. Железный
Ребус сидел с Библией на коленях в ожидании своей очереди — его записали на половину седьмого. Библия была единственным чтением в салоне по воле его хозяина. Ребус раньше уже читал Библию, но был не против почитать еще раз.
В этот момент входная дверь распахнулась.
— А где девочки?
Новый клиент не только пришел не по адресу, он был сильно пьян. Трамбовщик никогда не обслуживал пьяных.
— Ошибся дверью, приятель.
Ребус хотел было назвать пару-тройку ближайших салонов, где наверняка предлагают сауну и тайский массаж, но человек перебил Ребуса, направив на него толстый указующий перст:
— Джон Ребус, ах ты, сучий потрох!
Ребус нахмурился, пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть, мысленно перебирая все фотографии, анфас и в профиль, за все двадцать лет службы.
— Дик Торренс! Ты что, не помнишь?
Ребус отрицательно покачал головой. Торренс шел прямо на него. Ребус сжал кулаки, готовый к чему угодно.
— Мы же вместе с тобой были в учебке, — сказал Торренс. — Ну, давай вспоминай же!
Ребус вдруг и в самом деле вспомнил. Вспомнил всё. Всю черную комедию своего прошлого.
Они пили в «Бродсуорде», вспоминали былое. Дик не задержался в специальном авиаполку. Года ему хватило, а через год он нашел способ вообще откупиться от армии.
— Слишком беспокойное это дело, Джон. Вот в чем была моя проблема. А твоя?
Ребус помотал головой, отхлебнул еще пива:
— Моя проблема, Дик? Для нее даже названия нет.
Но название к ней уже прилепилось. Сначала неожиданным появлением Мики, теперь вот — Дика Торренса. Призраки. Оба они призраки, вот только Ребус не хотел быть их Скруджем [2] .
2
Имеется в виду персонаж повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе: Святочный рассказ с привидениями». Главному герою повести, скряге и мизантропу Скруджу, начинают являться духи, которые в конечном счете изменяют его к лучшему.
Он взял еще пива для себя и Дика.
— Ты всегда говорил, что хочешь попытаться поступить в десантный спецназ, — сказал Торренс.
Ребус пожал плечами:
— Ничего не вышло.
В баре было многолюднее, чем обычно, и в какой-то момент Торренса толкнул под локоть парень, который протискивался сквозь толпу с контрабасом.
— Ты
— Чтобы сперли?
Торренс повернулся к Ребусу:
— Нет, ну ты видел? Вот хмырь!
Ребус только улыбнулся в ответ. После массажа он был настроен благодушно:
— Тут в паб с пустыми руками не ходят.
Он смотрел на Дика Торренса. В ответ на его слова тот хмыкнул. Да, точно, теперь Ребус вспомнил его. Дик потолстел и полысел, его лицо погрубело и стало куда круглее, чем раньше. Даже голос у него изменился, манера говорить. Но одно осталось неизменным: то, как он хмыкал. Немногословный — таким был когда-то Дик Торренс. Но теперь он разговорился.
— Чем занимаешься, Дик?
Торренс ухмыльнулся:
— Ты фараон. Так что я лучше помолчу.
Ребус не спешил. Торренс был сильно пьян — еще немного, и распустит слюни. Не удержится, выложит всю подноготную.
— Покупаю и продаю. В основном продаю.
— И что продаешь?
Торренс подался к нему поближе:
— Я с кем говорю — с полицейским или со старым приятелем?
— С приятелем, — сказал Ребус. — Я не на службе. Так что же ты продаешь?
Торренс хмыкнул:
— Все, что тебе угодно, Джон. Я, считай, универмаг «Дженнерс»… Только у меня есть и то, чего у них нет.
— Например? — Ребус посмотрел на часы над стойкой. Он не поверил глазам: неужели уже так поздно? У них часы всегда на десять минут вперед, но все равно…
— Да что угодно, — повторил Торренс. — От группового секса до пистолета. Скажи, что тебе надо.
— Как насчет часов? — Ребус начал заводить свои часы. — У моих завода хватает, кажется, на час-другой.
Торренс посмотрел на часы Ребуса.
— «Лонжин», — сказал он, правильно произнеся французское слово. — Ты же не собираешься их выкинуть. Отдай, пусть почистят, и будут как новые. Кстати, я, может быть, поменял бы их тебе на «Ролекс»…
— Значит, продаешь паленые часы?
— Я разве это сказал? Не помню такого. Что угодно, Джон. Все, что попросит клиент. Попросит — достану. — Торренс подмигнул.
— Слушай, который час на твоих?
Торренс подтянул рукав пиджака. Часов у него не было. Ребус задумался: сеанс в салоне он не пропустил, Дик остался ждать его в коридоре. И потом, у него еще оставалось время на пинту-другую, прежде чем двигать домой. Они выпили по две… нет, по три. Похоже, он опаздывает. Он помахал бармену и постучал пальцем по часам.
— Двадцать минут девятого, — ответил бармен.
— Мне нужно позвонить Пейшенс, — сказал Ребус.
Но телефон в зале был занят — кто-то улаживал свои любовные дела. Кроме того, трубку утянули в женский туалет, чтобы не мешал шум в баре. Телефонный шнур натянулся, как тетива или гаррота, готовый удушить всякого, кто попытается войти в туалет.
Ребус немного подождал, потом принялся разглядывать телефон на стене. Какого черта! Он нажал на рычажок и тут же смешался с толпой клиентов. Из женского туалета появился парень и с грохотом повесил трубку на место. Порылся в карманах в поисках мелочи, ничего не нашел и двинулся к стойке.