Черная книгаТаинственные люди и необыкновенные приключения
Шрифт:
Но не успели мы сделать нескольких шагов, как из чащи, прямо на нас, выбежал дикий кабан.
Я с криком ужаса загородила собою Лючию.
— Пусть лучше я погибну, — подумала я.
Но сестра оттолкнула меня, чтобы принять на себя смертный удар разъяренного зверя.
В эту минуту грянул выстрел, и кабан с ревом свалился на землю.
Из леса выскочил молодой охотник.
Кабан собрал последние силы и бросился на охотника, чтобы поразить его своими клыками.
Удар ножа положил кабана на месте, но и сам охотник упал, обливаясь кровью.
Мы с Лючией подбежали к нему и, как умели, перевязали его рану.
— Останься здесь, Лючия, — сказала я, — а я сбегаю в замок и пришлю людей с носилками. Раненого надо перенести в замок. Тем временем, наш старый кастелян, Бернардо, съездит за доктором…
О, если бы я знала, чем это окончится, я бы не оставила сестру с охотником! Пусть бы лучше я погибла, а не Лючия!..
Красное домино замолчало, и доктор не решился прервать молчания вопросом. Ему показалось, что спутница его всхлипнула…
— Да, этот час, проведенный Лючией наедине с охотником, решил ее судьбу, — начала маска снова, — с первого взгляда она полюбила его…
Раненого перенесли в замок, доктор перевязал его рану и сказал, что он скоро поправится.
Действительно: через две недели он уже был здоров, но и не думал покидать замка.
Во время его болезни за ним ухаживала преимущественно Лючия, так как я была занята по хозяйству.
— Ну что же, — думала я, заметив симпатию сестры к нему, — раз судьба посылает ей такого жениха, я не буду мешать ее счастью. Он молод, красив, из хорошей семьи, богат — чего же еще надо?
Раненый рассказал нам, что он принадлежит к знаменитому венецианскому роду Черваторе. В окрестности Палермо он приехал поохотиться на кабанов.
Я навела о нем справки и, когда узнала, что он большой поклонник женщин, то это меня несколько обеспокоило, но я подумала: женится — переменится. Поэтому, когда Лючия призналась мне в том, что Луиджи, — так звали его, — сделал ей предложение, я от души пожелала ей счастья.
— Только одна просьба к тебе, Елена, — сказала она, — ты должна ехать с нами в Венецию. Без тебя мое счастье будет неполно.
Я на это не согласилась. Я знала, что во время медового месяца даже любимая сестра может быть в тягость новобрачным. Да и замок нельзя же было бросить.
— В таком случае, обещай, что по первому моему зову ты приедешь к нам, — просила сестра.
Это я обещала ей охотно.
Через несколько недель мы скромно отпраздновали свадьбу Лючии.
— Луиджи, — сказала я, провожая молодых до коляски, которая должна была увезти их в Венецию, — обещайте мне, что Лючия будет с вами счастлива!
Он клялся всеми святыми, что будет любить и лелеять жену до гроба.
Лючия, рыдая, упала мне на грудь, и ее насилу удалось оторвать от меня и усадить в коляску.
Больше я не видала своей сестры живой…
Первое письмо Лючии, которое я получила вскоре после ее отъезда, дышало счастьем.
— Слава Богу, он сдержал слово, — думала я.
Но я поспешила радоваться. В следующих письмах Лючия писала о красоте Венеции, о художественных сокровищах этого города, но о Луиджи — ни слова…
— Сестра несчастна, — поняла я и страдала невыносимо.
Не раз собиралась я поехать в Венецию, увидаться с Лючией, узнать все — и… не могла., я боялась убедиться в справедливости своих предположений. Я боялась, что в порыве гнева убью Луиджи, сделавшего мою сестру несчастной.
И вот, восемь дней тому назад, я получила от Лючии письмо. Я выучила его наизусть…
Лючия писала мне, что уже через месяц после свадьбы Луиджи стал покидать ее ради продажных женщин… писала, что она разочаровалась в муже, что он оказался пустым, лживым и злым человеком…
«— О, если бы я осталась с тобой в нашем старом замке, если бы все, пережитое мной, оказалось сном! — писала она. — Но поздно! Прошлого не вернешь, и я не из тех, кто, раз потерпевши кораблекрушение в жизни, ищет убежища в родном углу..
И тебя, Елена, я умоляю — не приезжай ко мне, даже твое участие было бы мне тяжело, а изменить мою судьбу ты не в силах… я выпью до дна свою чашу и умру безропотно.
Об одном только прошу тебя, Елена, когда я умру, я бы хотела лежать в нашем фамильном склепе… но это невозможно: Луиджи не захочет нарушить традиции своего рода: меня похоронят в склепе Черваторе… Но, умоляю тебя, сестра, выйми мое сердце и поставь его в серебряной урне на алтарь нашей замковой капеллы…»
Красное домино закрыло рука ми лицо и поникло головой…
Леблан был потрясен.
— Я в тот же день отправилась в Венецию, — заговорила снова красавица, немного успокоившись. — На дворце Черваторе я увидела черный флаг. На подъезде меня встретил швейцар, весь в черном.
— Кто умер у Черваторе? — спросила я, чувствуя, что сердце мое перестает биться.
— Сегодня скончалась сеньора Лючия, супруга Луиджи Черваторе…
Мне сделалось дурно.
Открыв глаза, я увидела перед собой испуганное лицо швейцара.
— Сеньора — родственница Лючии? — спросил он участливо.
— Сестра.
С низкими поклонами проводил он меня вверх по лестнице и велел слуге доложить Луиджи о моем приезде.
Не знаю, как я сдержалась, увидев Луиджи, и как я не бросила ему в лицо: «Негодяй! убийца моей сестры!»
Я едва устояла на ногах, взглянув в его ненавистное лицо. Но я вспомнила, что пришла к нему с просьбой и, если оскорблю его, то не добьюсь ничего.
Когда я передала ему последнюю волю Лючии, он наотрез отказался исполнить ее.