Черная корона Иссеи
Шрифт:
– Угощайтесь, госпожа Пэй, – Верда протянула ей тяжелую гроздь сочных ягод. – Леосу?… Нет, Леосу я не врала. Он бард… он поэт и славный музыкант. Я очень люблю бардов. Когда-то я бежала с одним из-под венца принца… Я могла бы стать королевой Кардора. Не стала. Ни капли не жалею об этом. Послушай, Астра, что ты хочешь, спрашивая о нем? Подумай, пожалуйста, сама: ты желаешь, чтобы Леос вернулся к тебе?
Астра задержала дыхание, поднеся янтарную виноградину ко рту.
– Нет. Теперь уже нет, – покачав головой, ответила
– И стерва, – щеки Верды порозовели улыбкой. – Настоящая мэги должна быть стервой, иначе она превратится в совсем обычную женщину, удел которой изо дня в день угождать мужу и тоскливо возиться у домашнего очага. Еще рожать детей, путая любовь с привычкой или скучной привязанностью.
Так, рассуждая на неожиданные после опасной игры с Орденом темы, они обошли Варгиев рынок и, пройдя кривой улочкой к старой крепости, добрались до сараев Бугета, где главарь шайки воришек хранил товары аютанских контрабандистов.
Сторожевой, прятавшийся за изгородью, заваленный всяким хламом, узнал Астру и присвистнул, подавая знак товарищам. Заскрипел затвор на разбитых воротах. Створка приоткрылась, в нее выглянул молодой воришка и, радостно скалясь, произнес: – Приветствую, госпожа Пэй! Сердечно приветствую! Ваши друзья уже извелись. Снова эля пить с горя требуют.
– Господин Бугет здесь? – осведомилась Астра, пролезая в щель между створок ворот.
– Сейчас подойдет. Скоро уже. За ним послали, – парнишка повел гостей к черному сараю, примыкавшему к каменной постройке с обрушенными местами стенами.
Две лохматые собаки было бросились рыча на пришедших, но тут же, поджав хвосты, отбежали за кучи желтого кирпича.
Войдя в сарай, Астра и госпожа Глейс остановились, привыкая к полумраку и озираясь. Воришка, провожавший их, закрыл дверь и куда-то исчез. В два небольших зарешеченных оконца падали косые лучи света. Длинное помещение было пыльным, заставленным рядами ящиков и толстых тюков, тянувшихся в темный конец.
Мэги Пэй направилась по проходу дальше, свернула за грудой серого тряпья и увидела Рэбба, настороженно застывшего у деревянной подпоры и сжимавшего кривой меч.
– Светлейшая?! – за мэги Пэй анрасец узнал Верду и от радости выронил оружие. – Балд творит чудеса! – воскликнул он, ударяя кулаками по тугим мешкам и поднимая облака пыли. – Великие чудеса! Балд и Светлейшая!
– Мой золотой мальчик! Целенький! – госпожа Глейс прихлопнула в ладоши, отталкивая Астру, бросилась навстречу Леосу. Обнявшись, они повалились на разорванный тюк. Верда нежно и осторожно целовала лицо барда, покрытое синяками, он быстро шептал ей что-то, задыхаясь от рвавших грудь чувств.
– Меня бы хоть постыдились, – беззлобно сказала Астра. – Конечно, каждая мэги должна быть стервой, но не такой же бесстыжей, как ты.
Через
– Варольд, – прошептала мэги Рут. – Прекрати… – она выгнулась, сильно сжимая ногами его ладонь и пряча лицо в подушки.
– Ты сама виновата, что нашла меня. Вернула в мир, где столько жизни и любви, – Кроун прижался к ней, глядя, как дрожат ее ресницы, и губы щиплют угол покрывала.
– Измучаешь себя, Варольд. Тебе нельзя так, – Изольда, с трудом сдерживаясь, чтобы снова не отдаться его ласкам, вырвалась, перевернула магистра на спину.
– Знаешь, моя дорогая мэги, столько сил и желания… желания жить у меня не было и двадцать лет назад, – проговорил Кроун, глядя на свет в окне, сквозь пелену рыже-золотистых волос, упавших на его лицо.
– Потому что двадцать лет назад ты был старше, чем сейчас, – Изольда издала короткий смешок, опустив голову ему на грудь.
– Действительно, я так помолодел, что теперь никто меня не узнает. Разве что старик-Анексард или Паддий, помнящие мое лицо с Голорской войны. Не знаю, что ты сделала со мной! Не может быть, чтобы так действовали ягоды мельды или благословения твоих волшебных друзей с Аалира!
– Здесь виновата только любовь, – ответила мэги Рут, целуя его грудь.
– Осталось лишь немного седины, – сказал Варольд, натягивая на Изольду покрывало.
– Мне очень нравится эта седина. Молодой, полный сил мужчина с седыми волосами, словно в оправе мудрости и благородного серебра, – ее губы потянулись к его губам.
Они долго целовались. Варольд ласкал ее шелковистую светлую кожу. Изольда прижималась к нему и изгибалась от прикосновений, разливавшихся по телу теплыми дразнящими волнами.
– Я так странно ощущаю себя, – прикрыв глаза, сказал Варольд, – так, будто все стерлось, отвалилось куда-то… и не было никакой Либии. Не было долгого плена пустыни, ни черных подземелий нагов, ни мучительных лет после. Не было бессмысленных скитаний от Олмии до Кардора, Анраса, обратно… Будто только сейчас мы вернулись с той войны и стали ее бесценной добычей для друг для друга.
– Наверное, так оно и есть. Боги взяли свою жертву. Многое, что мы делали прежде, принадлежит им, – она хотела вспомнить вслух свои мысли о том, как Судьбу Держащая, безмолвно, но властно управляла ею все это время, и то, как теперь она управляет Астрой – вспомнить это и сказать, что все это называется Предназначением. Хотела, но не решилась, вместо этого Изольда произнесла: – Теперь нам справедливая награда от них, и мы принадлежим только друг другу. Хочу, чтобы так было до скончания дней.