Черная кошка для генерала

Елисеева Валентина

Лара поморщилась. Но демон — это демон, он без личной выгоды и пыль со своего хвоста не отряхнет. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, а пока нужно чуть снизить степень невыполнимости условий сделки:

— Если он до первого дня осени не признает вслух и искренне, что доволен нашим браком, — внесла свои коррективы Лара.

Она подозревала, что Леон из тех мужчин, которые даже будучи безумно влюбленными не готовы легко говорить о своих чувствах, а ей не хотелось это признание в любви тридцатого первого августа раскаленными клещами из него вытаскивать. Раскаленные клещи как-то не очень способствуют

нежной привязанности…

— До первого дня августа, — внес встречное предложение Дамиан.

— Хорошо, — процедила Лара, — но признает только, что доволен браком. О любви речи нет.

Демон хмыкнул насмешливо, но согласился. Сделка с дьяволом была заключена. Хорошо хоть кровью на договоре расписываться не пришлось. Везет демонам: никакой бюрократии, никакой бумажной волокиты: «да» — и готово! Только легкое ощущение, что сердце окуталось тонкой невесомой липкой сетью, потревожило на секунду и тут же прошло. Но Лара поняла, что сеть эта осталась — тонкая сеть договора с демоном. Если сосредоточиться — то можно ее ощутить.

Глава 10. Начало помолвки и Темные интриги

Проспав от силы часа три, Лара поднялась с постели. Набежали камеристки, бабушка-сиделка, кучка фрейлин. Откуда взялись еще и фрейлины?! Так его величество король приказал: дескать, негоже принцессе без фрейлин по дворцу шастать! Ну, братец!!! Ты бы еще дюжину телохранителей приставил! Лара припомнила размер свиты, сопровождавшей Лартипу Зоилар во время ее шествия на обед с Бортейпом, и тихо взвыла. Леон, забери меня в свое поместье!!! Не хочешь, чтоб женой была — хоть служанкой забери!!! Как в песне: «там, в краю далеком, буду тебе…»… да хоть ковриком прикаминным, только забери!!!

Преисполнившись твердым намерением устроить свою жизнь и судьбу так, как предначертано свыше (то есть, с взаимной любовью и счастьем), Лара позавтракала в своих комнатах и двинулась узнавать, что нового у любимого генерала и как там идет подготовка к свадьбе: ей не хотелось бы и на венчание платье покойной чужой матери надевать. Кучка безымянных фрейлин шуршала сзади.

У дверей Леона стояли теперь только знакомые Ларе воины из личного звена генерала Ардамаса. Видать, солдаты решили, что жизнь (и честь) своего бесценного военачальника дворцовой страже больше не доверят. Лица солдат были суровы, но мелькала на них некая неуверенность. При виде Лары они вдруг радостно и облегченно заулыбались, так что у нее возникло труднопреодолимое желание попятиться назад и пойти по саду погулять, что ли…

— Здравия желаем, ваше высочество! — гаркнули молодцы, и фрейлины испуганно шарахнулись в сторону.

— И вам не хворать, — ответила Лара фразой Леона, и молодцы заулыбались шире. — Что нового на линии фронта?

И солдаты вывалили на Лару кучу новостей: что утром его высокородие встать изволили, делами занялись, даже писать чегой-то там удумали, в результате чего один шов на вчерашней ране лопнул. Лекарь Нарас жутко ругался, наложил новый шов, а во избежание повторения такого безобразия не только перебинтовал оба плеча, но и руки к бокам прикрутил плотно, чтоб его высокородие ручками больше не размахивал, значится, а не то присказка, что «до свадьбы заживет» в его случае и осечку дать может. Конечно, руки связать

они лекарю помогли, придержали немного генерала-то, а то он больно сильно трепыхался… В итоге завтраком кормить его с ложечки было поручено служанкам, но его высокородие так негодовал и злобно шипел на свою временную инвалидность, что служанки в страхе разбежались, так и не накормив лорда Ардамаса, а они, солдаты, тем более кормить его побаиваются: руки-то генералу потом когда-нибудь развяжут… Вот так и сидит генерал: злой как черт и некормленый.

«Буянить изволишь, любовь моя, — повеселилась Лара, — нервную систему солдат своих не бережешь! Но поесть тебе все-таки надо».

Развернувшись к своим фрейлинам, Лара поманила одну из них пальчиком к себе:

— Как зовут тебя, девица-красавица? — вежливо осведомилась Лара.

— Ле-ле-леди Камилла Страил, — непонятно чего испугалась девица. Впрочем, это быстро прояснилось: — Вы хотите меня отправить генерала Ардамаса кормить?!!!

Лара раздраженно фыркнула:

— Вот еще! Своего жениха я и без чужой помощи накормлю!

«Нечего всяких красоток в спальню к будущему супругу пускать!» — додумала Лара про себя и продолжила вслух:

— Немедленно беги на первый этаж и вели слугам принести в покои лорда кашу молочную, да суп-пюре куриный, да сухарей белых побольше и чаю черного крепкого с сахаром, ясно?

Фрейлина облегченно закивала кудрявой головкой и понеслась вниз по лестнице. Остальные леди отодвинулись подальше. Лара окинула их задумчивым взглядом. Леди попятились еще дальше.

— Ничего, если я вас тут, в коридоре оставлю? Это станет не слишком большим нарушением приличий? — спросила Лара.

Дамочки заверили, что не станет, особенно если двери в покои чуть приоткрыть. Самую малость приоткрыть!

«Да ладно, неужели боитесь, что в широкую щель на вас буйный генерал выскочит?!» — посмеялась Лара и шагнула к дверям.

— Выше высочество, — зашептали ей бойцы Леона, — лекарь Нарас еще бутыль отвара противовоспалительного оставил, велел три раза в день принимать по столовой ложке, — и солдаты вытащили из-под полы бутыль и всучили Ларе, с надеждой и верой смотря на нее.

— Отвар, так отвар, — Лара сняла с плеч шарфик, прикрыла им глиняную тару: несет принцесса небольшой кулечек и несет… Кто-то несет в мир свет, кто-то несет добро, а она несет кулечек… Ничего необычного.

Гостиная оказалась пуста. Хмурый Леон обнаружился в спальне на кровати, воистину с завязанными руками, плотно прижатыми к бокам. Постель была разворошена так, будто на ней оргия десятка дикарей-папуасов проходила.

«Сильно трепыхался», — всплыли в памяти Лары слова солдат.

— Доброе утро! — пропела Лара и заработала неприязненный взгляд от жениха.

— Добро пожаловать на захваченную территорию, ваше высочество, — ядовито процедил Леон. — Извините, что я не при параде!

— Ничего страшного, — невозмутимо отозвалась Лара, — парад мы сейчас устроим. Пересядь-ка в кресло, ненаглядный мой.

Леон недовольно сверкнул серыми очами, в которых сейчас не наблюдалось ни одного проблеска голубого цвета, но перечить сходу не стал.

Наблюдая за тем, как принцесса сноровисто перестилает постель, взбивая подушки и встряхивая покрывала, Леон язвительно осведомился: