Черная кошка
Шрифт:
– Ну да, я же вам и говорю...
– Хорошо. Но сами-то вы откуда это знаете? Кто вам сказал? Сама Настя, знакомые, может, кто-то из администрации? Кто?
– Как – кто, батюшка наш сказал. На похоронах когда были... он и Настю после похорон у себя оставил, нечего, говорит, ей одной в пустом доме сидеть. А уж потом, после этого отправили ее в детский дом. У себя он тоже не мог ее долго держать, у него и у самого ртов-то...
– То есть он вам именно так и сказал: «Отправили в детский дом»?
– Ну да, я же
Больше у меня не было сил. Отчаявшись выбить еще что-либо из своей собеседницы и радуясь уже тому, что на горизонте появился новый персонаж, причастный к этой истории, я решила обратиться к нему.
«Если и батюшка окажется таким же тупым, – думала я, пока женщина разъясняла мне, как найти церковь, – я застрелюсь. Очень предусмотрительно было с моей стороны взять пистолет».
Церковь находилась на соседней улице, и я решила дойти до нее пешком. И близко, да и езда по пыльным грунтовым дорогам в середине душного дня не представляла собой ничего привлекательного.
Церквушка была под стать селу. Маленькая и, кажется переделанная из чьего-то опустевшего дома, она была почти не видна за густой листвой деревьев, разросшихся вокруг ограды. Точнее, вокруг деревянного забора, который, несомненно, был ровесником дому и грозил вот-вот куда-нибудь завалиться. Из-за деревьев виднелась только двускатная крыша, к которой было приделано что-то вроде усеченного конуса с куполом наверху.
С улицы, по которой я шла, к церкви сворачивала натоптанная тропка, почти сразу же терявшаяся среди деревьев. Свернув на эту тропку и немного пройдя по ней, я увидела впереди деревянную калитку, такую же старую, как забор, возле которой виднелось некое странное светлое пятно.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это огромный рыжий котище с белым пузом и лапами. Кот ни налево, ни направо не ходил, песнь не заводил и сказку не говорил. Он молча сидел возле калитки, задрав вверх свою усатую физиономию, и на его пушистой морде было очень ясно написано: «Да откроет мне уже, наконец, кто-нибудь эту дурацкую калитку? Сколько мне еще здесь сидеть?!»
Я повернула деревянную досочку, которая запирала калитку, вращаясь на гвозде, неплотно державшем ее, и мы с котом проникли в церковный двор.
Двор этот также изобиловал всевозможной растительностью, среди которой кот моментально испарился, а я пошла по новой тропинке, ведущей, по всей видимости, в само здание церкви, размышляя по дороге о странном изобилии кошек в этом моем новом деле.
«Не иначе в книге моей судьбы написано – взять котеночка у тех моих предыдущих клиентов. А теперь, в наказание за то, что я не исполнила предначертанное, кошки будут красной нитью проходить через всю мою оставшуюся жизнь».
Могла ли я предполагать в тот момент, что, если бы не вовремя подвернувшийся кот, этой самой жизни оставалось бы мне всего ничего!
Но ничего такого я,
– Здравствуйте. Могу я видеть батюшку?
– А его нет, – ответила женщина, изучающе разглядывая меня и, видимо, сразу угадав во мне приезжую. – Нету, в город уехал.
«Ах ты черт! – скощунствовала я на пороге храма. – Что же это не везет так мне сегодня?»
– Э-э-э... я... видите ли, я разыскиваю девочку... Настю. Настю Колобкову. Мне сказали, что... что после того, как умерли ее дедушка и бабушка, она жила у местного священника, поэтому я...
– Да, жила. А вы кто ей?
Хороший вопрос. У меня была лишь доля секунды для того, чтобы выбрать один из двух вариантов ответа на этот вопрос: частный сыщик или подруга матери. Я выбрала второе.
Рассказав своей собеседнице, что когда-то давно мы учились вместе с матерью Насти и были очень близкими подругами, я сказала, что теперь, узнав о таком повороте в судьбе девочки, хочу найти ее и по мере сил чем-то помочь.
По бесстрастному выражению лица монахини трудно было понять, поверила она мне или нет. Открытой неприязни она не высказала.
– Девочку отправили в монастырский приют, – просто и без всяких ненужных экивоков, которые уже порядком надоели мне в беседах с местными жителями, сказала она. – Как раз в то время женский монастырь в Тарасове набирал девочек, и наш батюшка, отец Игорь, сумел договориться.
– Ах вот оно что... – медленно проговорила я, пытаясь переварить потоки мыслей и эмоций, нахлынувших на меня после получения этих неожиданных сведений.
«Значит, она жива! – было первой мыслью. – А я-то... Вот почему проверки в детских домах не дали результатов...»
Но, немного успокоившись, я подумала, что до тех пор, пока я сама не увижу девочку, я ничего не могу утверждать наверняка. Если я смогла выяснить, куда именно ее отправили, то сможет и другой. Если уже не выяснил.
Как бы в подтверждение этой моей догадки, прямо над ухом прозвучали слова монахини:
– Что-то наша Настя становится популярной. Когда нужно было, никто ее судьбой не интересовался, а сейчас вдруг... один за другим.
Эта реплика сразу заставила меня насторожиться.
– А что, кто-то еще искал Настю?
– Да приходил тут один... на днях. Тоже старым другом назвался, – говорила женщина, довольно подозрительно меня разглядывая.
– Такой плотненький, лысоватый? – машинально спросила я, вспомнив внешность Семенова.
– Да нет, не плотненький. Высокий, чернявый такой. Мосластый.
Сообщение о «мосластом» мне очень не понравилось. Неужели нас опередили?
– И что, вы ему тоже рассказали, где Настя?