Чёрная кровь Трансильвании
Шрифт:
— Говорили… Я хотел просить руки вашей дочери, когда закончится война, отец Адриан…
Он ничего не ответил.
— Скажите, отец Адриан, — решился я. — А если бы вы вдруг встретили живого вампира, и у вас по счастливой случайности оказался в руке осиновый кол… Разве бы вы его не убили?
— Нет… — произнес отец Адриан, помолчав. — Я бы поговорил с ним. Я бы рассказал ему о Благой вести, прочел ему Библию, я бы осенил его крестом и показал путь к Господу. Ты понимаешь, о чем я?
— Отец Адриан, но если бы вы были уверены, что сам Господь вложил вам в руки осиновый кол, послав на встречу с вампиром?
Отец Адриан еле слышно усмехнулся.
— Сын мой, как ты можешь быть уверен, что перед тобой вампир? Вдруг это актер в гриме, который просто делает свою работу? А сам при этом верует не в вампиров, а в Спасителя, исправно ходит в церковь и исповедуется…
— Но актеры не убивают, отец Адриан! Если это настоящий вампир, а Господь вложил вам в руки осиновый кол?
— Сын мой, а как ты можешь быть уверен, что осиновый кол вложил тебе в руки Господь, а не Дьявол?
Честно сказать, вот тут я растерялся. И отец Адриан что-то понял. Он всегда все про нас понимал, ведь мы для него так и остались маленькими детьми.
— Расскажи мне обо всем, — попросил он. — Очисть душу от греха.
— Я… — В горле застрял комок. — Я не могу рассказать… Пока…
— Пока?
— Да, пока…
— Тогда зачем ты пришел на исповедь? — сурово спросил он.
— Я пришел за советом…
— Ты получил совет?
— О да, отец Адриан. Спасибо вам.
— Как ты намерен теперь поступить?
— Я… Я намерен поговорить с вампиром… — Я глотнул. — Ну, если мне удастся его встретить… Тогда я заговорю с ним… осеню его крестом и покажу путь к Господу…
— Ты больше не желаешь смерти ни людям, ни вампирам?
— Нет, отец Адриан, — ответил я искренне.
— Я отпускаю тебе грехи, сын мой. Ступай и помолись, а я буду молиться за тебя. Да пребудет с тобой Господь!
Матей смерил меня взглядом.
— Где ты был?
— Я был в церкви и говорил с отцом Адрианом.
Он проворно подскочил ко мне, схватил за отворот рубашки и зашипел в лицо:
— Холера! Ты что, ему все рассказал?! Ты рассказал ему?!!
Подбежавшая Петра попробовала нас растащить, но Матей на нее даже не глядел — он шипел мне в лицо и тряс за рубашку, пока ткань не хрустнула. Тут я не выдержал — толкнул его и повалил на пол. Мы долго барахтались, прежде чем мне не удалось сесть на него и скрутить ему руки. Все это время Петра пыталась нас растащить и что-то кричала.
— Послушай меня, психопат! — прошипел я. — Я тебе поклялся, что не расскажу никому и ничего? Я никому не рассказал. Но ты мне поклялся, что прекратишь свои истеричные выходки! Так что ты на меня бросаешься?
— Прости… — выдавил Матей.
— Ответь мне, может быть, в тебе бесы, Матей? Может, ты одержим Дьяволом? Может быть, Дьявол сконструировал для тебя эту штуку?
— Дьявол? — Матей неожиданно захохотал и хохотал долго.
Я посмотрел на Петру, но лицо у нее оставалось серьезным.
— Дьявол, — снова произнес Матей, отхохотавшись. — Грегор Кавинеч — дьявол! Да это был самый добрый, самый умный, самый набожный человек, которого я вообще встречал! Храни Господь его душу!
— Кто это? — тихо спросила Петра.
— Мой декан, — нехотя объяснил Матей.
— Он умер? — растерялся я.
— Он был в корпусе во время бомбежки… Да встань уже с меня, кретин, и отпусти руку!
Я поднялся и помог встать Матею.
— В замке нет электричества, — пожаловался Матей. — Это надолго?
— Я отключил его.
— Зачем?! — подпрыгнул Матей.
— Чтобы ты больше ничего не сделал в мое отсутствие.
— Да ты… — вскипел Матей, и мне показалось, что он сейчас меня ударит.
— Спокойно, спокойно! — Петра встала между нами. — Тише. Он сейчас включит. Да, Влад?
— Только если Матей поклянется, что больше ничего не сделает без нашего согласия.
— Что?! — вскинулся Матей. — Да как ты смеешь!
— Влад прав, — поддержала Петра, мягко взяв Матея за руку. — Ты же сам знаешь, что у тебя творится с нервами. Пообещай, что ничего не сделаешь без нашего согласия!
— Я больной, по-твоему? — взорвался Матей. — Вы здоровые, а я контуженный, да?!
— Мы тоже поклянемся ничего не делать без твоего согласия, — тон у Петры был спокойный, не допускающий возражений. Таким тоном она легко пресекала любые выходки туристов.
— Хорошо, — согласился Матей, — обещаю.
— Поклянись моей жизнью и жизнью Влада, — потребовала Петра. — Давайте все возьмемся за руки, и пусть каждый поклянется! Клянусь жизнью Влада и Матея, что ничего не буду делать с кругом Кавендиша без их ведома!
— Клянусь жизнью Петры и Матея, что ничего не буду делать с кругом Кавендиша без их ведома, — хмуро повторил я.
— Давай, Матей, — потребовала Петра.
— Туристам своим будете цирк устраивать! — буркнул Матей.
— Давай, Матей! Твоя очередь. Мы поклялись, — потребовала Петра.
— Клянусь жизнью Петры и жизнью Влада, что ничего не буду делать с кругом Кавендиша без их ведома, — неохотно пробубнил Матей.
Я прошел по крошечному чердаку из конца в конец и остановился перед столешницей, которую мы установили минувшей ночью на два пустых ящика, обложив аппаратурой.