Черная курочка

Или КУРИЦА, НЕСУЩАЯ ЗОЛОТЫЕ ЯЙЦА, включает НАУКУ МАГИЧЕСКИХ ТАЛИСМАНОВ

Переведено с языка Мудрецов и Иероглифов

Докторами Mizzaboula-Jabamia, Danhuzerus, Nehmahmiah, Judahim, и Eliaeb.

Это издание «Черной Курочки» не стоит путать с ранними собраниями фантазий и заблуждений, к которым многие обращались, чтобы добиться сверхъестественных эффектов. Принципы, представленные здесь, основаны на доктринах, которыми располагали древние и современные искатели. И здесь цитируются только те, кто получил признание за свое проницательное служение Божеству.

Эти искатели, полные почтения к Божеству, всегда были друзьями человечества, стараясь вернуть нас на путь добродетели, демонстрируя нам истинную природу порока. Материал для этой работы был взят только из самых чистых источников и был собран исключительно в целях раскрытия

правды. Составители этого труда хотят помочь тем, кто стремится открыть тайны Природы и желает исследовать Истину, которая скрыта во тьме, так же как и свет. Этот труд для тех, кто является возлюбленным Божества, кто стремятся стать больше, чем просто человеком.

Лучшим ответом для наших критиков будет молчание и снисходительная улыбка. В таких вопросах каждый должен следовать велению своего сердца, которое ведёт к Божеству.

Черная Курочка, или Курица, несущая золотые яйца, включает Науку Магических Талисманов и Колец; Искусство Некромантии и Каббалы, для заклинания Воздушных и Адских Духов, Сильфов, Ундин и Гномов; для овладения Секретными Науками, Обнаружения Сокровищ, для получения власти над всеми существами, и для разоблачения всех Наук и Колдовства.

Все [знание] следует из Доктрин Сократа, Пифагора, Зороастра, Сына Великого Оромасиса (Oromasis) и других философов, чьи труды в рукописях были спасены от пожара в Библиотеке Птолемея. Переведено с Языка Магов и Иероглифов докторами Mizzaboula-Jabamia, Danhuzerus, Nehmahmiah, Judahim и Eliaeb.

Переведено на французский A.J.S.D.R.L.G.F.

В Египте, 740.

Ныне я желаю поделиться с моими читателями сведениями о Главной Науке, которая изучалась и существовала на протяжении веков. Я расскажу подробно о том, как Божество руководило мной, самым неподходящим и самым недостойным из всех существ, для того, чтобы я в совершенстве постиг вечные и священных учения.

Будучи офицером армии Гения [очевидно, имеется в виду Наполеон — прим. перев.], я какое-то время находился в экспедиции в Египте. Я сражался в этой армии, которая и при победах и в отступлении, всегда покрывала себя славой.

Так как история этой армии с её памятными кампаниями была тщательно описана в других источниках, я не стану вдаваться в детали, скажу лишь, что мой генерал направил меня исследовать и составить подробную карту Великих Пирамид близ Гизы. Меня обеспечили небольшой охраной, эскортом лёгкой конной пехоты. Днем мы добрались до Пирамид, расположились лагерем и приготовились поесть, и в это время из близлежащей пустыни отряд арабов напал на нас. У нас не было времени организовать защиту, вернее сказать, мы просто оказались посреди пуль и мечей. Я мало что помню о том столкновении, поскольку в самом начале получил удар по голове. Когда я очнулся, то обнаружил себя в окружении мертвецов. Прошло некоторое время, прежде чем я смог собраться с силами. Я был ранен в голову мечом, и ещё две глубокие раны зияли на левой руке и на боку. Я огляделся и заметил, что арабы, прежде чем исчезнуть забрали всё наше оружие, одежду и лошадей. Я понимал, что должен был найти укрытие от палящего солнца, иначе пустыня стала бы моей могилой. Медленно поднявшись, я пополз в тень Пирамиды. Полметра вперёд, потом отдых. Сухой песок пил кровь из моих ран, каждый раз, когда я собирался с силами и двигался вперёд. Я достиг подножия Пирамиды и наконец-то смог отдохнуть, прислонившись к ней. Я размышлял о своем земном существовании, которое пришло к такому нелепому концу. Я чувствовал, что мой конец близок, и меня поглотила тоска о разбитых мечтах, о моей потерянной жизни. Я попытался сказать «прощай» в тот момент, когда заходило Солнце.

На пустыню опустилась завеса ночи. Я успокоился и смирился. Я все еще был опечален, но это ощущение стало проходить, сменяясь чувством отрешенности. Я ничего не мог сделать, чтобы изменить свою судьбу. Сознание ее неизбежности укоренилось во мне, и, прислонившись к всё ещё теплому камню Пирамиды, я почувствовал, как тело все больше расслабляется.

Внезапно я услышал какое-то движение в песке на расстоянии нескольких метров от себя. Большая каменная плита как будто оторвалась от Пирамиды и соскользнула на песок. Неловкий и напряжённый от боли, я слегка развернулся, чтобы получше разглядеть и увидел белобородого старика, несущего лампу. Казалось, что он вышел из Пирамиды. На нём был тюрбан, и он был похож на мусульманского святого. Бесшумно он направился в пески, и я подумал, что это галлюцинация или странное

видение, пришедшее проводить меня в мир иной. Но тут я увидел, что он стал на колени рядом с трупом одного из моих соотечественников, и низко нагибаясь положил руку ему на сердце, а, убедившись, что жизнь покинула тело, мягко закрыл глаза моему мёртвому другу.

Я наблюдал за призраком, пока он двигался по полю брани, убеждаясь, что все мертвы. В том, как он двигался и касался тел этих, только недавно погибших людей, было изящество и мягкость.

Я видел, что он заканчивает свой обход. Он не заметил меня, находящегося в густой ночной тени Пирамиды. Я понимал, что если не обнаружу себя, то могу умереть. И это беспокоило меня. Я ощущал молчаливую силу ночи вокруг и знал, что если сомкну веки, то старик и его лампа исчезнут.

Но почти сразу же сердцем почувствовал еще один импульс. Даже в тишине, в ожидании смерти, страх и надежа пульсировали во мне. Я не мог молчать. Если был хоть какой-то шанс на спасение, то я хотел использовать его, чтобы вернуться в мир живых. Я окликнул его, но из моих пересохших губ не вырвалось ни единого звука. Как будто пески пустыни иссушили мой голос. И от ужаса и отчаяния, что я обречён, когда спасение так близко, я застонал. И увидел, как старик остановился, раздумывая минуту, и поднял свою лампу. Он стоял и ждал, словно чувствуя ночь всем своим телом. И я понял, что у меня появился шанс. Боль пронзила мой левый бок, когда я попытался отодвинуться от каменного молчания пирамиды. Я упал на песок лицом вниз и почувствовал, как вновь засочилась кровь из раны на голове. Я чувствовал себя жуком, возящимся в песке, когда безнадежно попробовал шевельнуться, издать какой-либо звук, чтобы быть уверенным, что он меня увидел, услышал, понял, что я там, живой, ждущий спасения. И вдруг я услышал рядом тихий голос, успокаивающий меня словами, которых я не понимал. И я почувствовал руку на своём плече, которая переворачивала меня на спину, чтобы я не задохнулся в песке. И я взглянул в тёмные, добрые глаза старика.

Поставив лампу на землю, он раскрутил ткань со своей талии и забинтовал этой тряпкой мою голову. Он осмотрел раны сбоку, тихо разговаривая со мной по-арабски. Осторожно взял меня на руки и приподнял. Я потерял много крови. Я был поражен тем, как вся жизненная сила и даже тяжесть вытекли из моего тела, потому что старик поднял меня, как будто я весил не больше, чем перо. Он опустил меня рядом с тёмной, похожей на пещеру расселиной в камне и аккуратно поставил свою лампу на песок рядом со мной. Он вновь заговорил и жестом указал, что собирается войти в пирамиду. Хотя я и не понимал его речи, но понял, что он собирается вернуться.

Его лампа создавала озеро густого, теплого света в прохладном ночном воздухе пустыни. Я чувствовал себя в безопасности, находясь в этом светлом круге. Спустя несколько минут он вернулся и вынул из складок своего одеяния небольшую синюю кобальтовую бутылочку. Он откупорил её и жестом показал, чтобы я открыл рот. Он пролил всего лишь несколько капель драгоценной жидкости мне на язык, но я сразу почувствовал тепло, растекающееся во рту, в голове, по шее и всему телу. Я ощутил, как к членам моим возвращалась сила, а боль в боку и голове уменьшилась до далекого тупого покалывания. Всё это время старик удовлетворенно смотрел на меня с лёгкой улыбкой. Он закивал, когда увидел, что мне стало легче. Я начал двигаться, медленно пробуя свои новые силы, пытаясь сесть. Старик осторожно помог мне подняться, поддерживая своим плечом. Он поднял свою лампу, и мы вошли в Пирамиду, остановившись, чтобы он смог привести в действие огромный механизм, задвигающий тяжёлую каменную плиту на место, закрывая таким образом вход в туннель.

Внутри Пирамиды мы двигались немного под уклон и спускались довольно долго, пока старик не поднял свою лампу и не начал ощупывать часть стены рукой. Он надавил на один из камней, и панель открылась, обнаруживая ещё один коридор, более широкий и просторный чем тот, по которому мы шли. Мы вошли в этот коридор, и старик надавил на ещё один небольшой камень в стене, тогда панель встала на место, не оставляя никаких следов нашего прохода.

Старец провёл меня через этот большой коридор в комнату, освещённую сверху масляной лампой с семью рожками. Комната была удобно обставлена — дорогие восточные ковры, наваленные на пол, несколько диванов с элегантными подушками и стол, заваленный свитками и книгами. Он жестом предложил мне прилечь на удобную постель. Только укладываясь на мягкие подушки, я понял, насколько устало моё тело. Боль всё ещё не отпускала, но была заглушена прекрасным лекарством, которое дал мне старик. Через минуту он вернулся, неся поднос с приятными на вид баночками, яркими разноцветными бутылочками и стопкой выбеленных хлопковых повязок.