Чёрная лиса

Романчик Анастасия Владимировна

Вот же... тёмные не могли прикасаться к мирайя голыми руками. Их сущность обжигала не хуже веронского дыхания. Вне посольства я всегда ходила в перчатках, однако мои дети и шапки и перчатки частенько беспечно забывали или теряли.

— зан Ири — приближенный Йенри, — отвечала я, — а я не хочу ссориться с хозяевами. Да и кто в здравом уме будет ссориться с мирайя? И я не понимаю, зачем вы пришли сюда и устраивайте допрос низкоранговой лисе вместо того, чтобы пойти к моим хозяевам?

— Я слышал, что вы — фаворитка

Йенри, так почему бы мне не пообщаться с возможной верховной кахэрой?

— Я его рабыня, а не фаворитка. И в моей скромной лавке виновного вы не найдете.

— Верон сам на дно не спускался, у него был здесь посредник, — приблизился долол ко мне, больно притянув к себе за ухо. — И меня в заблуждение низкоранговой лисой не ввести, особенно чёрной. Вы что молодые, что старые хитрые изворотливые твари.

— Надо быть очень тупой, чтобы при моей скудной силе вставать на пути у древних. И зачем мне с вами ссориться? Вы — мои постоянные клиенты. Я существую за счет ваших денег. Со мной разобраться, как видите, нетрудно.

— Вербовщик и должен быть незаметен.

— Советую, среди своих рядов поискать вербовщика. Одна слабая молодая лиса не смогла бы справиться с такой большой толпой бегунов. Что-то привлекло в паучий город Карающую длань. Задайте ему вопрос, не он ли заставил вашу молодежь бежать. Я слышала, что мирайя очень любят щелкать тёмных по носу.

Долол отпустил мое ухо, поставил еще парочку бутылочек похожего содержания рядом с первой и слизнул с пальцев мою кровь.

— Если вы увидите еще подобный случай, я могу рассчитывать на ваше содействие, зель Борзая? — ласково спросил долол, словно не он секундами ранее рычал на меня как гарпия.

— О сотрудничестве с вами решать клану. И я подчинюсь любому его решению. Скажет молчать, буду молчать, скажет обо всём докладывать вам, буду докладывать. Вы еще что-то будете брать?

— Мне достаточно.

Только после его ухода я заметила, что у меня тряслись руки, а из уха капала кровь. И как зель Гадиа удавалось здесь работать и не заработать нервный срыв? Особенно если каждый второй с наездами приходил.

Сбоку скрипнул стеллаж, открывая скрытое помещение, о котором я не знала. Я повернулась и пересеклась взглядами с Циело и... Баеном. А он что тут забыл? Неужели главе клана заняться больше нечем, как по мелким лавчонкам шастать? Впрочем, такой же вопрос у меня был к Циело.

Циело первым подошёл и налил мне в стакан одной из своих драгоценных наливок. Я залпом её выпила. Спиртное не помогло. Меня прилично потряхивало. Циело вдобавок смочил платок одной из целебных зелий лавки и обработал моё ухо.

— Совсем страх потеряли, рыжие, — всё-таки заговорил Циело. — И почему я узнаю об этом только сейчас, зель Борзая?

— Об этом инциденте я сообщила зель Гадиа и Ири.

— Да, мы говорили! — пискнула спрятавшаяся в чайнике Ляля. — Гадиа сказала не борзеть и любезничать с ними!

Циело мрачно перевел взгляд на отца.

— зель Борзая, вы как-то причастны к побегу дололов? — спросил Баен.

— Косвенно... А в чём проблема?

— Дололы не единственные, кто сбежал. Не только у дололов к вам претензии.

Ляля вылетела из чайника и поставила на протянутую руку Циело одну из моих маленьких скульптур. Я слепила её как раз с феи.

Баен оживился и взял из рук сына мою работу.

— Ты сделала? — строго спросил глава.

— Я.

— Их много кто видел?

— Я леплю по памяти... и видели только Ляля да Лапуля.

— Могу посмотреть все?

Я отвела их в скрытый от глаз склад под землей. Баен долго ходил и вглядывался в безмолвные каменные лица. На маленьких скульптурах моя страсть не ограничивалась, и я постепенно перешла на более крупные и сложные формы.

— Прекрати этим заниматься, — распорядился он хмуро. — Особенно с тёмными, если не хочешь пострадать из-за их побегов. Абсолютно все кто был твоей моделью, сбежали. У пары полудемонов рога отвалились.

— Не понимаю, причем тут мои скульптуры к побегам тёмных и к тому, что у кого-то рога отвалились? — недоумевала я .

— Ты же знаешь о своем даре музы сокровенного желания?

— Да...

Еще бы мне о нем не знать. Да дололы только глухому не рассказали историю про балет с моим участием.

— Муза распаляет сокровенное желание, заставляет его пылать — заговорил Баен, медленно приближаясь ко мне. — Из-за неё мужчины совершают безумные поступки, на которые бы никого не решились раньше.

— Я думал, дар такой музы бывает только тёмный, — заметил Циело.

— Был... до вмешательства Погибели, ведь сокровенное желание может быть и светлым. И наша Мира его чувствует, видит и усиливает.

«Наша Мира?» — про себя повторила я. Раньше меня Баен только чудовищем, да монстром называл, но никогда по имени.

— Как же сложно с вами, — Баен положил руки на колени и сел на свободный стул, не боясь испачкаться. — Я не понимал Вайена, а теперь еще ты появилась со своим даром. Распаляешь чужую мечту и не понимаешь, что творишь.

— Хотите сказать, что они все о побеге мечтали? — обвела я рукой статуэтки.

— Нет, побег это лишь маленький фрагмент на пути к их мечте. Кто-то из них хотел петь или танцевать, писать музыку...

— Создать семью, — добавил от себя Циело, вставая напротив своей копии.

— Бросить пить, — всхлипнула Ляля.

— Ты же чужие мечты видела, когда лепила? — продолжал спрашивать Баен.

Я подошла к одной из скульптур и положила ей руку на плечо:

— Разве у меня настолько большая сила, чтобы свести с ума столько народа?