Чёрная лиса

Романчик Анастасия Владимировна

У меня закрались подозрения, что Ири меня не случайно запихнул именно к клану жизни. Насколько я могла судить из того, что видела и слышала, самыми лояльными к искусственным лисицам оказались именно они.

— зель Лиера, я смотрю, ваш язычок становится с каждым новым столетием всё острее, — недобро улыбнулся Глойн. — Не слишком солидно для главы клана вести себя подобным образом.

— А как по-другому? Если молодые лисички становятся всё наглее и всё чаще посягают на чужое, — она демонстративно взяла меня под руку. — Вот старые лисицы и ворчат.

Все-таки

у неё имелся пунктик на счёт молодых любовниц. Я скосила взгляд на Йори. Мне не верилось, что он мог изменять красавице жене...

Ответ пришёл от Глойна:

— Вы всё не можете простить моего сына за развод с вашей дочерью? Так это дело молодых. Зачем же нам с вами ссориться из-за разногласий наших детей?

От дальнейшей перепалки их остановило вмешательство Йори, потому что Глойн явно наступил на больную мозоль Лиеры и то, что она уже наговорила далеко не предел её красноречия.

— Я хотел с вами переговорить на счёт семейства Борзых, зан Глойн, — сказал Йори.

— Я не передумаю! Всё, что мне надо, я узнал еще на собрании клана!

— Мы всё-таки надеемся, что вы прислушаетесь к голосу разума, а не поддадитесь глупым суевериям. И наш клан хочет взглянуть на всё семейство Борзых, а не только на Миру. Мы бы хотели, чтобы вы тоже присутствовали при этом.

— Это неразумно.

Похоже сама того не осознавая, я дала название искусственным лисицам, и главы клана жизни быстро подхватили эту идею. Кто там разберет, что за семейство Борзых?

— Аргументы будут? — не удержалась от ехидства Диора. — Или спросим у древних? Они в восторге.

— зель Диора, я бы не доверял столь слепо веронам, учитывая их смелую эволюционную практику, — отбивался Глойн. — Что хорошо для них, не значит, что полезно для нас.

— Да неужели? А зачем же вы сюда приехали?

— Я не сказал, что все их методы лечения нам не подходят.

— Мы инвестировали в семейство Борзых, — напомнил Йори. — И мы имеем право посмотреть на результаты.

Походу клан жизни намеревался сражаться до конца. Я, конечно, не знаю, какого мнения придерживались остальные главы клана жизни, но что-то мне подсказывало, что они более слажены и работали одной большой единой командой. Йори не случайно использовал «мы» при разговоре с Глойном. Он подчеркивал, что клан жизни принял уже решение.

— Доступ в хранилище будет только после второго этапа, — не сдавал позиции Глойн и пустил контраргумент: — Слово Йоне.

Лиера едва заметно поморщилась.

— Хорошо, — согласился Йори, обернувшись к женщинам, — мы подождем, когда вы приступите к третьему этапу.

Настала очередь Глойна проявлять неудовольствие. На третий этап он не рассчитывал, явно надеясь, что проект провалится на втором.

— Дорогая, идём, нам еще надо обговорить твое лечение, — сказал Глойн любовнице и раскланялся перед главами клана жизни.

— Милый, а что это за семейство Борзых? — шепотом спросила бурая лиса, едва они повернулись к нам спинами.

— Не думай об этом, милая.

Лиера фыркнула и, убедившись, что они отошли достаточно далеко сказала:

— Хорошо его жена девчонку прокляла, качественно. Месяц с ней провозятся. Так и думала, что его последняя стерва так просто добычу из пасти не выпустит.

— Хватит злорадствовать, Лиера, — поцеловал её в щеку Йори. — Это не наше дело.

Дальше они общались на отвлеченные темы: родственники, дети, внуки, правнуки, погода. Пока Йори и Лиера ворковали между собой, Диора играла со мной в местную карточную игру. Выигрывала, конечно, белая лиса. И день прошел, в общем-то, спокойно.

Глава 2.6

Пока я находилась в клинике, узнала, что такая вещь, как врачебная этика веронами игнорировалась. У них в порядке вещей обозвать пациента или сравнить его умственные способности с микробами. Сказать диагноз со всеми возможными последствиями, способными ввести любого в состояние длительной депрессии. Они ничего не смягчали и не скрывали: ни слов, ни действий.

И что удивительно... к веронам пациенты приходили табунами и отстаивали огромные очереди. Мало того, к ним приезжали из других миров. Потому что лучше веронской медицины была только мирайская... а те еще хуже, так как вообще никогда не лгали.

Как говорится, захочешь жить всё равно пойдешь к неласковому верону, потому что он тебя хоть и обольет с ног до головы помоями, но с того света вытащит. В отличие от доброго врача, который пропишет бесполезные витамины и ничем не поможет, в лучшем случае смягчит течение болезни, «злые» вероны действительно помогали.

С мамочками вероны вели себя более вежливо и терпеливо, хотя не всегда удерживались от колкостей, особенно если с ними пытались флиртовать. Вероны относились к народу лисиц как к детям. Исключение составляли только главы клана.

Кого угодно из нас вероны запросто могли в угол поставить с наложением ограничивающей магии. Именно так произошло с бурой лисицей и её желтой соседкой. И плевать вероны хотели, чьи они жены, любовницы и сколько уплачено за их пребывание в клинике. Нарушила правила? Сиди в углу, думай о поведении. Не поняла с первого раза? Посиди еще.

— Минусы общей палаты в том, — переложила одну из карт Диора, указывая пальцем на угол с наказанными лисицами, — что здесь постоянно кто-то с кем-то скандалит. Особенно если кланы перемешивают. Скоро клан природы приедет, так тут еще и пух и перья полетят. Каштановые лисицы задиристые и драчливые. Единственно радует, что их поселят в соседней палате.

Я перевела взгляд на скандалисток и, пару раз моргнув, заметила чёрные сгустки над их головами...

— Куда лезешь?! — не больно хлопнула меня по руке Диора, заставляя непонятные сгустки исчезнуть. — Не умеешь, не лезь!

Я удивленно уставилась на обычно спокойную белую лису. Она повела себя резко, словно я ребёнок, который полез с головой в работающую духовку.

— Я ничего не поняла... — призналась я.

— Тем более, — побила мою карту Диора. — Таким даром, как у тебя, надо учиться управлять, а то можно что-нибудь не то прихватить с собой.