Черная маркиза

Луконина Олеся Булатовна

У него даже промелькнула мысль о том, чтобы наняться в усадьбу Жаклин конюхом или грумом, пока её здесь нет. Он даже готов был забыть о палубе под ногами. И может быть, ему бы удалось уговорить на эдакое Жаклин, когда она вернётся. Но, palsambleu, его нахальная физиономия примелькалась на островах — слишком многие знали, что он несколько лет был старпомом «Маркизы».

Пиратского брига.

Поколебавшись, Дидье рискнул отправиться с ночёвкой в деревенский трактир. В кустах было слишком сыро по ночам.

В трактире под названием

«Розовый букет» он весь вечер просидел в углу, как прибитый гвоздями, за единственной кружкой эля, надвинув на глаза шляпу. Он только раз сдвинул эту самую треклятую шляпу на затылок, рассчитываясь с трактирщицей — смуглой и статной женщиной с подёрнутыми сединой чёрными волосами. И, — putain de tabarnac, — всего-то заглянул в её глаза, вишнёвые и чуть раскосые. Ну и чуть задержал в своей руке её тёплые пальцы — когда отдавал ей деньги. Но она пришла в отведённую ему комнату, чтобы постелить ему постель, и осталась до рассвета.

Её звали Клотильда, и, как она без обиняков заявила, расшнуровывая платье на полной высокой груди и напряжённо глядя ему в лицо, её женская пора недавно окончательно минула.

— Так что ты можешь не вытаскивать из меня своё добро, парень, — ровно добавила она и плотно сжала губы, глядя на него с тоскливой надеждой, боясь, быть может, что он откажет ей, сочтя её старухой.

— Это неважно. Ты красавица, — искренне заверил её Дидье, с удовольствием спуская платье с её пышных плеч и вспоминая другие женские плечи, точёные и покатые. — Я не верю, что тебе больше двадцати пяти! Ты шутишь, должно быть, ma puce, девочка.

Клотильда облегчённо и недоверчиво рассмеялась, прижимая его к своей упругой груди:

— Чёртов враль!

Но что греха таить, он был рад, что не оставит в этом трактире ещё одно незаконное дитя. Palsambleu, пора было начинать думать об этом!

На постели, такой же пышной и мягкой, как сама хозяйка, он провалялся почти до следующего вечера — лениво дремал и размышлял, хотя ничего путного так и не придумал. Клотильда несколько раз наведывалась к нему, принося всякие вкусности и трогательно подымая на него свои вишнёвые глаза в ожидании ласк. Долго ждать ей не приходилось. Ему нравилось, как она расцветает под его руками и губами.

В четыре пополудни он наконец поднялся с постели, ополоснулся в тазу и надел свою одежду, заботливо вычищенную трактирщицей. Воистину, это была не женщина, а клад. Дидье вспомнил папашу Кевина, хозяина «Трёх бочек». Вот кому она была бы нужна, как воздух, как хлеб и эль! Дидье мысленно поклялся непременно рассказать Кевину про Клотильду.

Вскоре он вновь терпеливо торчал под кустами жимолости, скрашивая себе ожидание тем, что вырезал маленький кораблик из сухого обрубка орешины. Он раздражённо сморщился, услышав за изгородью резкий голос мисс Дилан. Право, обрубок орешины был не так сух, как эта несчастная треска. Дидье с усмешкой задумался о том, насколько быстро она растаяла бы в его руках лужицей горячего воска, захоти он этого.

Никакая женщина в мире не была для него загадкой.

Кроме одной-единственной.

Ивонны.

Его дочери, которую он совсем не знал.

Едва только гувернантка поступью громовержца удалилась в дом, Дидье вывалился, пригнувшись, из кустов и столкнулся с Ивонной нос к носу. Её круглые глаза горели любопытством и радостью, и он едва удержался от того, чтобы не вскинуть её на руки и не покружить. Но он ужасно боялся её напугать.

— Привет, это что? — выдохнула она, робко указывая пальцем на кораблик в его руке.

— Это бриг, — серьёзно объяснил Дидье, вновь присаживаясь перед ней на корточки. — С полной оснасткой. Только ему нужны паруса.

Ещё через пять минут он сосредоточенно изготовлял паруса из носовых платков Ивонны, обшитых дурацкими кружавчиками — Господь Вседержитель, ну кто шьёт ребёнку неполных четырёх лет платки с такими жёсткими финтифлюшками по краям?! Ими и нос-то недолго ободрать, много ли такому носишку надо…

Ещё через полчаса они запустили кораблик в ручей и отправились следом за ним вдоль берега, азартно наблюдая, как он мелькает и кружится посреди стремнины. Дидье наконец не удержался и посадил Ивонну себе на плечо. Она восторженно взвизгнула и заболтала ногами.

Вот единственная женщина, которая ему нужна.

Видит Бог, безо всех остальных он бы обошёлся, если бы перед ним встал такой выбор, и пережил бы отсутствие постельных утех.

Да он вообще бы стал монахом, putain de tabarnac! Лишь бы иметь возможность всегда запускать с нею кораблики.

Кораблик уплыл вниз по течению, и Ивонна расстроилась.

— Ну во-от… — протянула она и шмыгнула носишком.

Дидье осторожно опустил её на землю:

— Бриг отправился в море, — мягко пояснил он. — Кораблю всегда нужно море. А я сделаю тебе другой.

— Правда сделаешь? — оживилась Ивонна.

— Клянусь Мадонной! — горячо заверил он и повёл её вверх по тропинке — к изгороди.

Времени у них оставалось не так уж много.

— Твоя мама говорила, что ты умеешь читать, — задумчиво припомнил Дидье, вслед за девочкой пролезая меж прутьев ограды.

— Умею, — живо откликнулась Ивонна, поворачиваясь к нему.

— А я не очень, — вздохнул Дидье с грустью. — Я лентяй.

— Это потому что у тебя нет гувернантки, — объяснила Ивонна.

— Упаси Боже! — с деланным ужасом вскричал Дидье, и они расхохотались.

— Ты видел маму? Где? — внезапно выпалила девочка, уставившись ему в глаза. — Когда? Когда она вернётся домой?

— М-м… в Порт-Ройяле… У неё там дела, — осторожно ответил Дидье, тревожно глядя в её омрачившееся личико. — Но она скоро вернётся! Она очень умная, твоя мама, и очень любит тебя.

Ивонна молча кивнула, и тогда он не выдержал:

— Скажи, а где твой папа?