Чёрная обсессия
Шрифт:
Спустя секунд двадцать некто зашёл в переулок. Ева закричала и уже подняла руку для атаки, но замерла. На неё, пригнувшись, испугано смотрела старушка, что была тогда в парке.
***
– Блин, я тогда вёл себя как полный олень.
– Что есть, то есть. Всё могло бы пойти иначе, если б ты меня послушал.
– Ну, знаешь, от тебя несло водкой за километр. И с этими рожками ты похожа на неформалку. Тут любой принял бы тебя за поехавшую. – сказал Плотников. – Но Николай Семёнович тогда сработал, конечно, филигранно. Я даже подумать не мог, что он способен на такое.
– Он и не такое может. Мог.
Глава 8
8.
Они ещё секунд десять замирали в немой сцене. И выглядело это очень странно: молодая девушка замахивается на пожилую женщину в сыром переулке.
– Э-э-э, Олеся Петровна?
– Евгеньевна, вообще-то. Но хоть имя помнишь, – хрипло ответила старуха. – Ну, напугала ты меня, конечно.
– А что Вы за мной следите?
– Ой, да нужна ты, что ли, кому? – оскорбительно бросила старуха и медленно пошла по переулку. – Я живу тут. В этом доме. И хожу по этому переулку. А что ты тут забыла, это, конечно, вопрос тот ещё.
– Да я просто мимо проходила.
Бабка что-то проворчала себе под нос и уже успела завернуть за угол, как вдруг вернулась и обратилась к Еве:
– Ну чё ты встала-то? Пошли хоть чаем напою, – и пробурчала себе под нос. – Стоит тут, особого приглашения ждёт. А я что, должна ещё дважды на чай её звать? Ну, не захочет – и чёрт с ней.
Не понимая, зачем она вообще пошла за бабкой, Ева перешагнула порог жилища Олеси Евгеньевны и осмотрелась. Жёлтая лампа тускло освещала тесную квартирку. В нос сильно бил запах сырости и плесени. Девушку не покидало ощущение, что ремонт тут не делался уже минимум лет тридцать. Мебель, сохранившаяся со сталинской эпохи. Салфетка на телевизоре, свесившаяся уголком прямо на экран. Паутина в углах потолка. Из стенной трещины выглянула рыжая тараканья морда, но через секунду скрылась в обоях зеленовато-плесневелого цвета. И абсолютная тишина. Будто ни одной живой души кроме бабки здесь не бывало.
Ева первой вошла в освещенную солнцем кухню и спросила:
– А где же Ваши питомцы? Вы в больнице упоминали, что у Вас есть кошки.
Ответа не последовало. Обернись Ева на пару секунд позже, то это были бы её последние слова. Однако всё произошло как нельзя вовремя.
Первое, что она увидела – как Олеся Евгеньевна опускает кухонный нож на спину девушки. Ева еле успела увернуться, но острое лезвие успело скользнуть по её предплечью. Куртку девушки теперь украшал длинный порез.
– Да что Вы …
Ева не успела договорить – перед её лицом снова пронёсся нож. Она отступила на шаг назад и оказалась зажатой в угол.
– Дочка, ты уж на меня не серчай, но я ничего не могу поделать, – проговорила бабка. – Голод не тётка. Так что будь добра, не дёргайся. Я всё сделаю быстро.
Лезвие опасно мелькало перед лицом Евы. Только чудом ей удавалось уворачиваться от оружия. Стоило всего на мгновенье опоздать, и холодная сталь полоснула девушку по плечу.
Уличив момент, Ева наклонилась и бросилась на старуху, оттолкнув её в сторону. Та закряхтела и, ударившись спиной об раковину, выронила нож. Но даже без него старуха продолжала наносить Еве удары.
Кулаки старухи мощно обрушивались на хрупкую девушку. Ева никак не ожидала, что бабка будет дубасить её похлеще профессиональных боксеров.
– Позвоночник долго не выдержит, – услышала она в голове голос ТиРекса
– И почкам тоже больно, Ева. Уволачивайся. – появилась и Мария Антуанетта. – Беги, беги так быстло, как только сможешь.
– Я сказал бы, что ты это заслужила, если бы не делил с тобой тело, –злорадствовал Адам.
Ева и так еле выдерживала удары старухи, так ещё и голоса отвлекли её так не вовремя. Хватило всего доли секунды. Девушка не успела подставить локоть для защиты, и будто стальной кулак со всей силы ударил её слева. Рёбра неприятно затрещали. Дыхание у девушки сбилось, и из последних сил она отбросила соперницу в сторону.
Ева выскочила из комнаты и устремилась к двери, но бабка крепко держала её рваную куртку. Девушка пыталась снять верхнюю одежду на ходу, но, запутавшись в собственных ногах, плашмя повалилась на пол. Кряхтя, старуха с остервенением бросила на пол оставленную девушкой куртку.
Ева по-пластунски с трудом заползла в комнату. Сзади слышалось сдавленное сопение обезумевшей бабули. Она ввалилась в комнату, опершись об дверной проём. Волосы спутаны в хаотичном клубке. От неконтролируемой дикости лицо побагровело, а глаза налились кровью, ноздри с шумом втягивали воздух. Стиснув зубы, она вытянула вперёд руки и шаркающей походкой двинулась на Еву.
– Отдай мне контроль, ты же видишь, она безумна! – умоляюще вторил Адам. – Ты не вывезешь эту драку. Нас убьют из-за твоего упрямства.
– Да отстаньте от меня уже все! – в слезах закричала Ева.
Бабка прыгнула на девушку и всей массой придавила её к полу. Еве показалось, будто лёгкие сжало тисками. Она начала задыхаться и жадно ловить ртом воздух. Цепкие пальца старухи обхватили горло Евы и с каждой секундой всё сильнее сдавливали его. Ева беспомощно замахала руками, в глазах потемнело. Невообразимым образом она нащупала лицо бабки и надавила ей на глаз. Ноготь Евы быстро расцарапал себе путь. По ощущениям было похоже, будто она случайно угодила пальцем в прокисшую картошку. Палец провалился в тёплую глазницу, и на Еву струей полилась противная слизь вперемешку с кровью.
Бабка закричала от боли и, воспользовавшись моментом, Ева скинула её с себя. Пока нападавшая с воплями каталась по полу, девушка отползла на пару метров и усердно пыталась привести дыхание в норму. Ева непроизвольно держала себя за шею, где всего десять секунд назад смыкались пальцы хреновки. Пока та билась в агонии, Ева увидела, что на тумбочке стоит старый ламповый телевизор.
– Хмм, а это идея, наверняка он тяжелый, и мы наделаем много шума, но это всё-таки самооборона. – подал голос Самсон Аристархович.
Ева не без усилий поднялась на ноги и, подождав, пока старуха окажется достаточно близко к тумбе, схватилась за телевизор и сбросила его на Олесю Евгеньевну. Ламповый «Рекорд» с грохотом придавил свою хозяйку к полу. Та от свалившейся тяжести закряхтела, вопль перешёл в хрип. Тело тряхнуло ещё раз, и она, наконец, обмякла и затихла.
Ева медленно соскользнула по стене. По щекам наперегонки текли полоски слёз. Волосы были перепачканы в мешанине из крови и глазной слизи. Почки отбиты, в рёбрах наверняка трещины. На левом предплечье кровоточил порез. В пылу борьбы, Ева и не заметила, как её всё-таки достало лезвие ножа.