Черная Орхидея
Шрифт:
— Сынок, повтори еще раз название мотеля.
— Он назывался «Рог Изобилия».
— И в ту ночь Бетти тебя опять продинамила?
— Она... она сказала, что у нее месячные.
— И ты поверил этой старой сказке?
— Да.
— Это тебя разозлило?
— Черт подери, я ее не убивал!
— Ш-ш-ш. Ты спал в кресле, а она на кровати, так?
— Так.
— А утром?
— Утром мы поехали в Лос-Анджелес. Бетти ездила со мной на встречи и пыталась занять у меня пятерку, но я ей отказал. Затем она стала плести про то, что должна встретиться со своей сестрой
Миллард спросил:
— Значит, последний раз ты виделся с ней в пять часов, в пятницу, десятого января?
Мэнли утвердительно кивнул. Глянув прямо в зеркало, через которое мы наблюдали, Миллард поправил галстук и вышел из комнаты. В коридоре его обступила толпа любопытных полицейских. В комнату скользнул Гарри Сирз. Заглушая шум, над моим ухом раздался знакомый голос:
— Теперь увидишь, для чего Расс держит Гарри?
Рядом стоял Ли с самодовольной улыбкой на губах, сияя, будто выиграл миллион долларов. Я обнял его за шею:
— Добро пожаловать на землю.
Ли тоже меня обнял:
— Это ты виноват, что я так хорошо выгляжу. Сразу после твоего ухода Кей подмешала мне в вино какое-то снотворное, наверное, купила в аптеке. Я проспал семнадцать часов, потом встал и начал жрать как лошадь.
— Сам виноват, что оплачивал ее занятия по химии. Что думаешь по поводу Рыжего?
— В худшем случае бабник, к концу недели разведенный бабник. Согласен?
— Частично.
— Вчера что-нибудь нарыл?
Глядя на посвежевшего друга, мне было довольно легко исказить правду.
— Читал мой отчет?
— Да. На Университетском участке. Хорошо, что выписал бумаги на эту пигалицу. Еще что-нибудь было?
Я откровенно соврал, представив стройную фигуру в облегающих одеждах.
— Нет. А у тебя?
Уставившись в зеркальную перегородку, он ответил:
— Нет, но то, что я говорил про поимку подонка, остается в силе. Боже, ты только посмотри на Гарри.
Я последовал совету. Скромный заика ходил кругами возле стола комнаты допросов и, будто забивая гвозди, наносил по нему оглушительные удары.
— Ба-бах! — доносилось из динамиков; Рыжий Мэнли, обхватив себя руками, вздрагивал от каждого такого удара.
Ли толкнул меня в бок.
— У Расса есть одно правило — никого не трогать. Но посмотри, как...
Я отвел его руку и стал пристально наблюдать за тем, что происходило за стеклянной перегородкой. Сирз колотил по столу всего в нескольких сантиметрах от Мэнли, излучая при этом неподдельную ярость и без тени заикания произнося:
— Тебе нужна была еще одна дырка, и ты думал, что Бетти очень просто заполучить. Ты стал к ней приставать, но это не сработало. Тогда ты стал ее умолять. Это тоже не сработало, и тогда ты предложил ей деньги. Но она сказала, что у нее месячные, и это тебя окончательно доконало. Ты захотел, чтобы из нее по-настоящему потекла кровь. Расскажи мне, как ты отрезал ее титьки. Расскажи мне...
Мэнли завопил:
— Нет!
Сирз
— Нет, нет, нет, нет!
Сирз прошипел:
— Ты знал, чего тебе надо. Ты старый распутник и знал, где можно снять девок. Ты напоил Бетти, раскрутил ее на разговор про ее старых приятелей, втер ся к ней в доверие, прикинувшись приятным в общении капралом, который желает ей настоящей любви, чтобы ее любили только те, кто побывал в бою, те, кто действительно заслуживали любовь такой красотки...
— Нет!
Сирз грохнул по столу — «ба-бах!».
— Да, Рыжик, да. Я думаю, ты привез ее в какой-нибудь ангар, может быть, на один из тех заброшенных фордовских складов в Рико-Ривера. Там, наверняка, было много всяких веревок и брошенного инструмента. И тут на тебя напал стояк, и ты обтрухался, даже еще не успев залезть на Бетти. Ты и до этого был на взводе, а сейчас у тебя просто поехала крыша от злости. Ты вспомнил сразу всех девок, которые смеялись над твоим мелким стручком, и припомнил те ночи, когда твоя жена говорила: «Не сегодня, Рыжик, у меня болит голова». И тогда в бешенстве ты связал Бетти и стал ее избивать, а потом начал кромсать ее на части! Признавайся, долбаный дегенерат!
— Нет!
Ба-бах!
Стол подпрыгнул от удара. Мэнли чуть не рухнул со стула, но Сирзу удалось его вовремя поддержать.
— Да, Рыжик, да. Ты вспомнил всех девок, которые говорили тебе: «Я не сосу», ты вспомнил, как в детстве тебя шлепала мама, как злобно смотрели на тебя настоящие солдаты, когда ты играл на своем тромбоне в военном оркестре. Лодырем, с маленьким стручком, которому отказывают все бабы. И за это все должна была расплачиваться Бетти? Так?
Сплевывая кровь и слюну, Мэнли бормотал:
— Нет. Господь мне свидетель, нет.
Сирз заметил:
— Господь ненавидит лжецов, — и трижды ударил по столу — бах! бах! бах! Мэнли повесил голову и начал тихо хныкать. Сирз опустился на колени рядом с его стулом.
— Расскажи мне, Рыжик, как Бетти вопила и умоляла ее пощадить. Расскажи это мне, а потом Господу.
— Нет, нет. Я не трогал Бетти.
— У тебя был еще один стояк? И каждый раз, когда ты ее кромсал, ты кончал, и кончал, и кончал.
— Нет. О Боже, о Боже.
— Все правильно, Рыжик. Поговори с Богом. Расскажи ему все. Он тебя простит.
— Нет, пожалуйста, Боже.
— Скажи это, Рыжий. Расскажи Богу, как целых три дня ты избивал, насиловал и кромсал Бетти Шорт, а потом разрубил ее пополам.
Сирз снова несколько раз грохнул по столу, а затем и вовсе перевернул его. Рыжий с трудом встал со стула и опустился на колени. Он сжал руки и забормотал:
— Господь мой спаситель, да не убоюсь, — после чего начал рыдать. Сирз посмотрел на стеклянную перегородку, на его возбужденно-уставшем лице читалось отвращение к себе. Вытянув руку, большим пальцем вниз, он вышел из комнаты.