Черная Пустошь
Шрифт:
— Адмирал, они не удержатся там и часа. Оставьте выяснение международных отношений дипломатам и политикам. Мы показали всему миру, кто в действительности держит руку на пульсе событий. Присутствие русских в Пустоши незаконно и будет опротестовано…
Хейнц уже не слушал его.
Он молча кивал, думая о своем, чувствуя себя обманутым.
В городище Припять среди изуродованных, дышащих жаром металлоконструкций медленно, но неотвратимо вновь вскипала жизнь механического муравейника. Генераторы
Различные механические формы, мигрировавшие в Припять из других регионов Пустоши, где постройки техноса были полностью уничтожены, всё еще довершали дело разрушения, начатое людьми. Короткие схватки вспыхивали и угасали, но очагов столкновений становилось все меньше, затем противостояние между механоидами и скоргами вовсе прекратились, словно им удалось как-то договориться между собой, не то разделив исполинскую конструкцию на отдельные зоны, не то образовав новый анклав, но, так или иначе, к моменту появления в Пустоши сил Барьерной армии большинство представителей техноса уже занималось восстановлением городища, а не междоусобной грызней.
Урман провел эту ночь в своем особняке, в центре Лондона.
Он получил то, что хотел. Две из десяти отправленных в Пустошь групп только что доложили о возвращении. Они успешно пересекли границы Барьера. При них находилось около килограмма неизвестного вещества, добытого в недрах земной коры.
Дело сделано.
Урман наконец позволил себе расслабиться. Дальнейшее — забота ученых корпорации. Если излучение неизвестного химического элемента «оживит» скоргов, хранящихся в лабораториях «Техносистемз», или, на худой конец, с его помощью удастся зарядить элементы питания, входящие в структуру техноартефактов, на Земле, без преувеличения, наступит новая эра.
Потеряет значение, кто и как контролирует Пятизонье. Отчужденные пространства за Барьерами станут лишь сырьевой базой да источником дармовых технологий, которые будут работать тут, во Внешнем Мире.
«Пусть технос Пятизонья теперь вкалывает на нас!» — торжествующе подумал Урман.
Назойливый писк устройства связи прервал его приятные размышления.
— Да? — Он, все еще пребывая в плену сладких иллюзий, откинулся в кресле. — Шаркер? Слушаю тебя. Наши группы в безопасности? Что с грузом?
На том конце связи некоторое время царила тишина, затем осипший от волнения голос ответил:
— Химический элемент оказался неустойчивым.
— Что?!
— Он начал разрушаться еще при подъеме групп на поверхность. Мы пытались удержать процесс самораспада, но ничего не вышло…
— Шаркер, что ты несешь, скотина?!
— Я ничего не мог сделать, господин Урман. Были
Урман в отчаянии выругался.
Резкий рывок из состояния блаженной эйфории, предвкушения власти над миром к осознанию полного краха был столь силен, что он, не сумев обуздать противоречивые чувства, охватившие его в одно мгновение, просто раздавил в ладони хрупкий коммуникатор.
Все пошло прахом. Миллионы евро, брошенные на подкуп политиков и чиновников, месяцы интриг, надежд и усилий — все зря…
Урман зарычал, схватившись руками за голову.
О погубленных человеческих жизнях и о последствиях удара по Пустоши он даже не вспомнил.
Пустошь. Подземелья…
В глубине проложенных техносом подземных коммуникаций Славка-Сухостой медленно пятился, отступая к стене.
— Да я лучше сдохну! — кричал он.
— Не дури! — Аскет протянул руку, забирая у Сафронова цилиндр с колонией наномашин. — Ты же видишь, с Монголом все в порядке!
— Я не позволю ввести себе эту дрянь! — Парнишка выхватил нож — единственное оставшееся у него оружие, готовясь защищаться.
— Славка, у тебя нет выбора.
— Есть! Мой бронескафандр цел! Дай мне маркер, и я уйду! До тамбура как-нибудь доберусь!
— На руку свою посмотри, — беспощадно произнес Аскет.
Славка даже не повернул голову. «Ага, внимание отвлекает. Я на руку посмотрю, а он меня с ног собьет!…».
— Не подходи! — Его спина коснулась прочного плетения оплавленных автонов, образующих стену пещеры.
— Дурак. Я помочь тебе хочу!
Славка в ответ лишь угрожающе взмахнул ножом.
— Себе помогай! Сам справлюсь.
— Ну, как хочешь. — Аскет пожал плечами, отступив на несколько шагов.
Сухостой следил за ним цепким, обострившимся от ужаса взглядом. Его страх перед скоргами был неодолим.
— У локтя, на правой руке, — произнес Аскет, возвращая цилиндр с наномашинами Сафронову. — Если тебе интересно.
Славка, оценив расстояние, мысленно прикинул: не допрыгнет…
Медленно повернув голову, стараясь держать сталкера в поле периферийного зрения, он покосился на локоть правой руки.
Перед глазами все внезапно поплыло от ужаса.
Броня в районе локтевого соединения была похожа на покрытый сажей ноздреватый мартовский снег. Уплотнители подвижного сочленения бронепластин выкрошились, а в глубине повреждений, полученных во время прыжка в обломки металлоконструкций, влажно поблескивало несколько серебристых пятен, от которых к коже, пронзая одежду, уже протянулись тонкие серебристые нити.
Ноги вдруг стали ватными.
— Что с ним?! — Сафронов попытался поддержать безвольно оползающее по стене тело Славки, но не успел, и Сухостой, не издав ни звука, рухнул на пол пещеры.