Черная радуга

МакЭвой Дж. Дж.

– Ты, в мой кабинет сейчас же, – сказал он, указав на меня. Затем Леви вышел, не сказав больше ни слова.

Дерьмо.

– Прекрасное время использовать свои связи, чтобы меня не уволили, – едва ли не просил Аттикус, когда я уходила.

Леви шел быстро со сжатыми кулаками, и вся его спина была напряжена.

– Леви, тебе звонят…

– Пусть перезвонят, – рявкнул он, прервав Бетти и войдя в кабинет. Она посмотрела на меня с широко раскрытыми глазами.

Прямо сейчас явно прослеживался

недостаток романтических отношений с боссом.

– Вы хотели поговорить со мной, сэр? – спросила я с гордо поднятой головой.

– Уверена, что не занята? – огрызнулся Леви, бросив папку на стол, которую я дала ему ранее. Он схватил гитару в углу и сел. – Если бы знал, что рабочая нагрузка настолько легка здесь, то отобрал бы лишь шесть студентов.

– Аттикус и я все равно были бы одними из них.

Я не сделала ничего плохого и не позволю ему заставить меня почувствовать себя так.

– Профессор Блэк, уверена, что вы заинтересованы лишь потому, что мы по глупости обсуждали что-то личное в ваше время, и за это я искренне приношу извинения. Однако хотела бы прояснить еще раз, что серьезно отношусь к своему присутствию здесь и своему намерению учиться у лучших. Ничего, даже самой малости, не происходит между мистером Логаном и мной. Я не настолько глупа и ни настолько жестока, чтобы делать что-либо на вашей лестничной клетке на расстоянии в шесть метров от вас.

Он бренчал по струнам, ничего не говоря, в то время как его пальцы перемещались по грифу гитары.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Та папка, где ты ее достала? Только ответь честно, – спросил он уже спокойнее.

– Я обменяла ее на работу в качестве няни Беллами у Тристана в пятницу и субботу. Это лишь недочеты по вашему совещанию завтра для ассоциации адвокатов, верно? Ничего серьезного.

– Даже незначительные ошибки имеют значение. Тогда я обязательно поблагодарю Тристана. На этом все, – сказал Леви и продолжил играть.

Кивнув, я развернулась и намеревалась уйти, как вдруг услышала его шепот.

– Там ничего не происходило? Даже самой малости?

Я повернулась к нему, мое выражение лица смягчилось, поскольку сердце екнуло от его тона. – Это даже невозможно. Я схожу по кое-кому с ума и Аттикус… ну, я не в его вкусе.

В любом случае не думаю, что смогу быть с кем-либо еще прямо сейчас.

Он не ответил, ему и не нужно.

Когда я вернулся домой, то увидел, как она свернулась на моем диване, смотря новости и поедая хлопья. Тея мельком взглянула на меня, но ничего не сказала. Ее кошка Шадоу сидела у двери, мотая коричневым хвостом, она посмотрела на меня, будто спрашивая, что я натворил.

Погладив ее немного по голове, я бросил вещи у двери и направился в кухню. Схватив миску с попкорном и пиво из холодильника, я снял обувь и сел рядом с ней. Я любил и ненавидел одновременно в Тее то, что она могла удержаться оттого, чтобы не высказывать все, что у нее на уме. С каждым поеданием попкорна, могу сказать, смотря на нее

боковым зрением, что она все больше и больше сердится на меня.

– Можешь передать мне пульт?.

– Нет. Ты – мудак, – огрызнулась она. – Мудак, который не доверяет мне.

Я вздохнул. – Послушай, я сожалею. Да, признаю, что приревновал, но разве ты можешь упрекать меня? Почему вы двое находились одни на лестнице…, смеясь вместе?

– Боже упаси.

Я вздохнул. – Вы оба, кажется, очень близки. С самого первого дня, вы оба ладите. Аттикус неплохо выглядит, и он больше подходит тебе по возрасту…

Она рассмеялась. – Говорит парень, который танцевал вообще-то с симпатичной брюнеткой?

– Что?

– На Новый год, на бале-маскараде твоих родителей, ты и та женщина в красном, ты танцевал с ней. И она была единственной женщиной, с которой ты танцевал в ту ночь, но как видишь, я не кричу на тебя.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять.

– Уверена, что просто не припасла это для данного момента? Она друг семьи и утянула меня танцевать. Все время на празднике я пытался придумать, как подойти к тебе.

– Это было из-за Вивиан. Я находилась с Аттикусом, поскольку он хотел знать, почему мы не разговариваем друг с другом, поэтому он утянул нас обеих на лестничную площадку. Затем она ушла, потому что не может выдержать моего присутствия больше десяти секунд, не пытаясь выплеснуть на меня всю злость. И прежде чем ты спросишь, да, Аттикус знает. Будет ли говорить об этом или расскажет ли кому-либо? Нет, он не станет. Теперь у всех нас есть компромат друг на друга, так что все хорошо. Вот твой гребаный пульт, – закончила она, бросив его мне.

Я положил его и попкорн на стол рядом с пивом. Пододвинувшись к ней, я поцеловал ее в шею.

– Прости, – повторял я с каждым поцелуем, пока она лежала расслаблено. Как только навис над ней, то поцеловал ее в губы. – Я приревновал. Я – ревнивый мужчина, и ничего не могу поделать с этим. Я никогда не хочу потерять тебя из-за другого мужчины…

Никогда снова.

– Я не она, – прошептала Тея, проведя рукой по моей щеке. – Я тоже научилась читать по твоему лицу. Я не твоя бывшая жена, никто не сможет увести меня у тебя.

Ее руки опустились к моей груди, медленно стягивая мой галстук.

– Сколько раз я должна доказывать тебе это?

Тея ни на секунду не отвела взгляда от моих глаз, пока расстегивала мою рубашку.

Ее красота, страсть, интеллект, взгляд в глазах, то, как она бросила мне вызов.

Все в ней затронуло меня до глубины души.

– Я безоговорочно влюблен в тебя.

Я – идиот.