Черная река. Тоа-Тхаль-Кас
Шрифт:
Выходит, что официальная оценка потенциала реки еще только предстоит, а ведь немало воды утекло с тех пор, когда Александр Макензи близ Лесетча наблюдал, как лососи поднимаются по Фрейзеру, «продвигаясь вверх по течению столь многочисленными стаями, что вода казалась сплошь покрытой плавниками рыб». Джимми Слэш рассказывает, что несколько лет подряд — перед тем как жизненный цикл лососевых во Фрейзере исковеркал построенный в 1911 году шлюз у Хелз-Гейт — река была «наполнена» лососями. Он же говорит, что, попав после долгих скитаний в Черную, лосось имеет неприятный вкус, и советует для еды ловить там другие виды рыбы, имеющиеся в изобилии. По его словам, индейцы всегда ходили ловить лососей на Фрейзер.
Однако он заметил, что лососи во Фрейзере в последнее время стали мельче, темнее и осклизлее, чем прежде. Большие пожары предыдущих
УЖИН У МОСТА
Было супно...
Льюис Кэррол. «Алиса в Зазеркалье»
Бледное зарево наросло за краем гор. Венера помигала и потухла, и тут разом солнечный свет переплеснул через холмы, залил продрогшую долину и покатил к реке, хлынув вдруг из тысяч тайничков и закоулков. Наш бивак на Бэцэко оказался гусиным злачным местом, этаким ночным клубом. Освещенные луной силуэты гусей со склоненной головой полночи с криками носились вверх-вниз по реке. Некоторые стайки почти касались земли и тут же, обнаружив, что место занято, с яростным барахтаньем взмывали в воздух.
Слим спал. Первый заброс в водоеме у лагеря мой. Я мигом оделся и потихоньку сунул в карманы несколько инжирин и пару сухарей. Сэк был уже готов, и мы улизнули беззвучно. Каролинские утки [50] поднялись с водоема и умчались вниз по реке.
У дальнего конца водоема, прижавшись во тьме, маячили две темные фигуры. Судя по громадным размерам — стальноголовые лососи. Для такого маленького водоема — невероятно. Долго они в нем не задержатся. Я привязал тяжелый поводок и насадил нечто вроде креветки на крючок четвертый номер с золотой пластиной и коротким стеблем. В остальном все стандартное. Забросил коротко — по диагонали и чуть вверх. Одна рыба клюнула, но я поторопился подсечь. В следующий раз бросил пошире, но наживку взяла рыба поменьше. Крючок засел намертво. Рыба подпрыгнула чуть не на два метра и унеслась вниз по течению. Я сорвал с себя куртку и джемпер и пошел за ней по воде, еле удерживаясь, ковыляя на цыпочках между бревнами и корягами и все время щедро стравливая рыбе леску.
50
Утка-каролинка, или каролинская утка (Aix sponsa), — самая красивая и экзотическая из уток Северной Америки, ближайший родич нашей дальневосточной утки-мандаринки. Ее называют также древесной уткой. Она часто садится на деревья, хорошо ходит по ветвям, часто летает в кронах деревьев. Гнездится в дуплах. Прекрасно плавает, хорошо ныряет и ходит по суше. Гнездится в умеренных широтах Северной Америки, от юга Британской Колумбии к востоку до Нью-Брунсвика примерно по 45° с. ш. и южнее. Зимует в пределах США южнее 37° с. ш.
Когда я выполз на берег, Слим уже поджигал костер.
— Ну, ты и вымок, — сказал он.
— Заледенел. Погоняла она меня.
— Но взял могучую.
— Не совсем еще, последний раунд.
Я подвел рыбу поближе, и Слим взял ее в плен. Это была самка фунтов на восемь весом с яркой радужной полосой вдоль боковой линии и жаберных пластин. Мгновение Слим любовался ею, а затем пустил, и она стремглав кинулась прочь. Я сказал ему, что наверху в водоеме осталась другая, покрупнее, но ей надо прийти в себя, после того как я ее напугал.
— Порядок. Сначала поедим.
Потом мы вернулись к водоему, но вторая рыба не клевала. Зато форели хватало, и утро пролетело мигом, мы и не заметили, как наступило время обеда. Погрузившись в байдарку, мы тронулись в путь довольно далеко за полдень. До вечера предстояло проплыть километров одиннадцать по нетрудному участку реки до верхнего моста, куда, как мы надеялись, уже пригнали наш «пикап». По пути мы намеревались порыбачить всласть.
Байдарочникам, спускающимся из самого западного в этой системе Базальтового озера в реку Ючинико, отрезок, который они пройдут по Черной, покажется увеселительной прогулкой. От Ючинико до нижнего моста Черная — бурная и опасная река. От нижнего же моста до Фрейзера она кажется мне вообще неприступной, хотя Макензи, ссылаясь на индейцев, говорит, что в их пирогах там спускаться можно. Вообще говоря, Тоа-Тхаль-Кас меняет нрав уже после Ючинико, и притом отнюдь не к лучшему.
Легкий и приятный отрезок реки начинается у Базальтового озера, лежащего посреди лесистого плоскогорья на высоте около 1800 метров над уровнем моря. Языки лугов вдаются повсюду в лес, покрывая почти четверть территории плоскогорья. Из Базальтового течет небольшой ручей в озеро Элигук, расположенное в полутора километрах к востоку. Этот ручей, достаточно глубокий для байдарки, вьется по открытой луговой местности. Кое-где лодку все же приходится перетаскивать или проталкивать через препятствия. Элигук имеет в длину пять с половиной километров. Это одно из лучших форельных озер на водоразделе. У Жирного Пути неподалеку от озера я видел, как коптили форель величиной с лосося. Вытекает из озера ручей Ульгако, который впадает в Черную через четыре километра. В километре ниже озера Элигук через Ульгако есть лошадиный мост. Жирный Путь продолжается дальше по краю северной части бассейна.
Черная, после впадения в нее Ульгако, продолжает виться среди лугов и равнин большую часть пути до озера Цача, точнее, до водопада в пяти километрах выше него. На Цача есть несколько поросших лесом островов — излюбленные гнездовья канадских казарок. Лоси и олени тоже иногда прячутся на этих островах перед отелом. Здесь преобладают западные ветры, и даже при легком ветерке с небольшим парусом и швертом можно сэкономить много сил. Сразу же за выходом из озера порог, но есть удобный и короткий волок. Ниже у водопада Кусьюко река бурная, и кое-где нужно вести бечевой, но в общем проплыть можно. У водопада следует поостеречься: ничто заранее не говорит о том, что через секунду по лавовому руслу река с грохотом ринется ровным каскадом шестиметровой высоты. Это самый большой водопад на главной реке. Опасные быстрины имеются еще на полуторакилометровом отрезке между озерами Кусьюко и Очинико, а дальше до самого водопада Чайни-Фолз никаких особых опасностей, лишь обычные трудности — камни, бревна, быстрины. Весь путь вполне можно пройти за шесть дней.
На алюминиевой байдарке мы со Слимом прошли от водопада Чайни-Фолз до ночлега у Бэцэко без всякого труда и дорогой все время удили рыбу. От Бэцэко до верхнего моста, где Назко впадает в Черную, путь ничуть не труднее. От верхнего моста до реки Ючинико еще один легкий день, если не считать нескольких неожиданных порогов и завалов. Правда, река все время меняет рукава, пороги и быстрины перемещаются, и в паводок она становится страшной.
В старину индейские племена, обитавшие на Внутренней Равнине, делали лодки из еловой коры. Кору крепили на деревянной раме с помощью «ватапе» — длинных и крепких молодых корней ели, которые расщепляли на гибкие, тонкие лычины. Стыки и слабые места заливали смолой. Индейцы делали и долбленки, но соорудить лодку из коры было проще. В начале лета кора со ствола белой ели толщиной от семидесяти пяти сантиметров до метра снимается легко, причем на таком стволе обычно метров на девять погонных не встретишь ни единого сучка. Около реки Чилако на дереве висит лодка из вывернутой наизнанку коры, натянутой на тонкую раму, — настоящее произведение искусства.
От Ючинико до Фрейзера птице лететь тридцать восемь километров, а бобру плыть все семьдесят. Нижний мост через Черную — точно посредине. Нижняя половина пути немного суматошнее и опаснее верхней — ведь Черная сбрасывает там во Фрейзер воду, собранную с обширной озерно-болотной местности площадью одиннадцать тысяч двести квадратных километров.
Во многие каньоны войти легко, а выйти трудно. В десятках и сотнях метров под обрывом, глубоко надрезав Телеграфные горы, Черная то петляет, то идет напролом, пока через горловины, быстрины и судорожные откаты не вольется наконец во Фрейзер. Словно бешеный черный змей, вода со сдавленным шипением бьется о камни, лавовые потоки, стенки ущелий, скользит по илу и гравию. Весенние паводки громоздят бревна и коряги по откосам и кручам, и потом на берегах повсюду ярусами лежат груды наносов. После половодья остаются спокойные заводи, немало отличных рыбных мест, а кое-где и карманы золотоносного песка.