Черная река
Шрифт:
Что за план, спросите вы? Верный вопрос. Отвечу: слухи несут в себе правду. Мне нужны люди, которые умеют общаться с друзьями и знакомыми, те, кто умеет копаться в интернете, улавливать голоса, приносимые ветром. — Габриель указал на Себастьяна. — Этот человек создал первый подпольный веб-сайт. Присылайте туда новости. Постепенно организуется сопротивление.
Напоминаю: выбор еще не сделан. Мы не обязаны принимать эту новую систему страха и тотального контроля. Мы в силах сказать «нет». Мы имеем право на свободу. Спасибо.
Аплодисментов не было, не кричали «ура», но
Снаружи было холодно. Матушка Блэссинг кивнула Брайану, наемнику-ирландцу, который ждал на тротуаре.
— Он закончил! Уходим.
Они забрались в грузовую часть фургона доставки, Брайан — в кабину. Через некоторое время фургон уже медленно катил сквозь туман по Лэнгли-лейн.
Матушка Блэссинг посмотрела на Габриеля. Впервые с их знакомства во взгляде ирландки-Арлекина не сквозило абсолютное презрение.
— Еще речи будут? — спросила матушка Блэссинг.
«Будут еще поиски моего отца», — подумал Габриель, но вслух ответил:
— Возможно. Пока не знаю.
— Ты напоминаешь своего отца, — сказала матушка Блэссинг. — Перед тем как мы отправились в Ирландию, он говорил с людьми в Португалии и Испании.
— Он упоминал о семье?
— Рассказывал, что вы с братом еще мальчишками повстречали Торна.
— И все? Ты столько месяцев охраняла моего отца, а он больше ничего не сказал?
Машина въехала на мост через реку. Матушка Блэссинг выглянула в окно.
— Сказал, что Странников и Арлекинов разделяют большие расстояния, а так бывает очень трудно увидеть Свет.
Камден-маркет находился как раз там, где капитан баржи высадил на берег Майю, Вики и Элис. В викторианскую эпоху здесь загружали баржи хламом или углем, которые затем перевозились по реке. Время шло, склады с погрузочными доками превратились в рынок, территория которого все расширялась. В небольших магазинчиках и продуктовых лавках купить можно было все: от гончарных изделий и выпечки до старинных драгоценностей и армейского снаряжения.
Брайан высадил матушку Блэссинг с Габриелем на Чок-Фарм-роуд. Ирландка-Арлекин повела Странника через рынок. Владельцы лавок собирали стулья, укладывали в корзинки цыплят-карри. Кое-где на ветру покачивались оставшиеся с праздника рождественские гирлянды. По краям рынка царила темень, где копошились крысы.
Матушка Блэссинг назубок знала расположение камер. Время от времени она останавливалась, чтобы свериться с детектором — небольшим приборчиком, мощные диоды которого излучали инфракрасный свет: невидимый луч отражался от объективов камер, так что каждая из них смотрелась в окошке прибора миниатюрной полной луной. По пути Арлекин не раз удивила Габриеля тем, как ловко обнаруживала устройства наблюдения и отыскивала обходной путь.
Восточная часть рынка была застроена кирпичными зданиями, в которых раньше располагались конюшни (лошадей впрягали в повозки и омнибусы). Но еще больше старых конюшен оказалось в катакомбах, куда вел проход под навесной железной дорогой. Матушка Блэссинг провела Габриеля через арку и дальше — в подземелье. Там они поспешили мимо закрытых лавочек и художественных студий. Первые футов двадцать стены покрывала розовая краска, дальше — алюминиевая фольга.
Наконец матушка Блэссинг с Габриелем добрались до магазина Уинстона Абосы. Хозяин, сидя на полу, натягивал на деревянный каркас барабана кожу какого-то животного. При виде гостей он поднялся на ноги и кивнул:
— С возвращением. Надеюсь, речь имела успех?
— Клиенты были? — спросила матушка Блэссинг.
— Нет, мадам. Вечер выдался тихий.
Обойдя ряды барабанов и эбеновых статуэток, изображающих племенных божков и беременных женщин, Уинстон Абоса снял со стены матерчатый плакат с рекламой фестиваля барабанов в Стоунхендже. За плакатом скрывалась армированная стальная дверь. Открыв ее, Уинстон повел гостей по коридору, из которого четыре двери вели в разные комнаты. В первой были раскладушка и два монитора: на одном — изображение входа в катакомбы, на втором — самой лавки. Пройдя мимо кухоньки и ванной, Габриель вошел в спальню без окон, где стояли стул, стол и чугунная кровать. Здесь и жил Странник последние несколько дней.
Удалившись на кухню, матушка Блэссинг достала из бара бутылочку ирландского виски. Уинстон вслед за Странником вошел в спальню.
— Есть хотите, мистер Габриель?
— Не сейчас, Уинстон. Я попозже сделаю себе чаю и тосты.
— Рестораны еще открыты, могу купить еды навынос.
— Спасибо, тогда возьми чего-нибудь на свое усмотрение. А я пока вздремну.
Уинстон закрыл дверь. Слышно было, как он переговаривается с матушкой Блэссинг.
Лежа на кровати в холодной комнате, Габриель глядел на единственную лампочку — та висела на проводе в центре потолка. Из трещины в стене сочилась вода.
Во время речи Габриеля переполняло море энергии, но теперь оно иссякло. Младший Корриган напомнил себе отца — оба лежат в тайных прибежищах под охраной Арлекинов. Однако такие препятствия — не для Странников. Свет может отыскать Свет в параллельном мире, нужно только пересечь барьеры и проникнуть в Первое измерение.
Габриель сел, опустил ноги на пол и сложил руки на коленях. «Расслабься», — сказал он себе. Первая стадия пересечения барьеров напоминала молитву или медитацию. Закрыв глаза, Габриель представил свое тело из Света, заключенное в теле физическом. Ощутил энергию, текущую через плечи, руки, запястья.
Вдох, выдох… Левая рука соскользнула с колена и упала на матрац, словно бы онемевшая. На ее месте остался черный силуэт, усеянный точками света, как ночное небо — звездами. Сосредоточившись на нем, Габриель поднял «призрак» руки… поднял выше… И вдруг Свет целиком покинул тело, будто бабочка вышла из куколки.
25
Капитан Томас Фоули ковылял по узкой боковой улочке Портмаги, а с веранды обитого вагонкой дома за ним наблюдала дочь, Розалин Мэган. За ужином отец уговорил пять бутылок «Гиннесса». Ну и пусть, думала дочь, зато вырастил шестерых детей, при любой погоде выходит в море рыбачить и никогда не затевает драк в пабе. Выпивка просто помогает ему забыть об артрите.