Черная сага
Шрифт:
— Так, хорошо! — воскликнул Акси. — И, значит, будет так: сейчас мы немедленно отправим кого-нибудь из твоих людей вдогонку за Аудолфом. Зачем нам голову ломать? Пусть это делает Аудолф. Пусть рассуждает. И потом как он нам скажет поступать, так мы и поступим. Биться — значит, биться. А нет — значит, нет.
— Но… — начал было Лайм.
— А что, — с ехидцей спросил Акси, — ты думаешь, что Аудолф может посоветовать нечто низкое или постыдное? Ты от него когда-нибудь такое слышал?!
Лайм побледнел. А прежде он никогда не бледнел! Но зато Акси продолжал весьма уверенно:
— Ну а теперь вот что! Лайм, где тот человек,
Лайм молча мотнул головой — нет, он не против. И они оба вышли. Когда мы остались вдвоем, мой муж очень долго молчал, а после вдруг сказал:
— Вот и опять все то же самое. Ярл я или не ярл?!
А после встал и заходил туда-сюда. Он был в великом гневе. Я молчала. Когда отец мой гневался, мать никогда его не трогала, а говорила мне:
— Пускай себе. Мужчины любят гневаться, и в этом им мешать нельзя. Запомни это, дочь!
И я запомнила. И вот теперь ждала, ждала. Гнев — как огонь: ярко горит, но быстро догорает. А догорев…
Когда мой муж устал ходить, он сел к столу. Я налила ему вина и подала еды. Он выпил и поел. И успокоился. Потом еще раз выпил. И спросил:
— Ты хочешь мне что-то сказать?
— Да, — скромно ответила я. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты не гневался на Акси. И на Лайма. И даже на Аудолфа, даже на Гьюра! Муж мой, они ни в чем не виноваты. Они ведь родились в такой стране — дикой стране, где нет ни ярла, ни его дружины, а есть только закон, дарованный нам Винном. У вас, муж мой, намного проще жить — всем заправляет ярл, и как он скажет, так оно и будет. А если кто ослушается ярла, то ярлова дружина примерно и быстро накажет строптивца. Но если и сам ярл окажется плохим, его можно убить и выбрать нового, хорошего ярла с такими же хорошими законами. А здесь, у нас… Винн — он не ярл, его убить нельзя, ты недавно сам убедился в этом. И потому хорошие ли, плохие ли законы дарованы нам Винном, но их нужно неукоснительно исполнять, иначе обязательно погибнешь. Вот потому-то Лайм и Акси, и Аудолф, и даже Гьюр… Муж мой! Я заклинаю тебя всей твоей честью и всей твоей доблестью — послушайся меня и не перечь нашему закону! Винн — добрый, он простит тебя…
— Ха! — засмеялся он. — Я не нуждаюсь в его доброте. Я, если будет нужно, опять приду к нему…
— Муж мой! Ради меня! Ради…
И тут я обняла его, заплакала. Я горько плакала! Я тихо плакала — мать говорила мне: «Запомни, дочь, кричат только рабыни!» И я…
Нет, это я сейчас так умно и рассудительно говорю. А тогда я забыла обо всем, я просто горько плакала, ибо мне было очень, очень страшно! И муж, не выдержав, сказал:
— Любовь моя, пусть будет так, как ты того желаешь, — и утешал меня, и утешал, а я все плакала и плакала и плакала… ибо тогда мне было очень хорошо!
Потом послышались шаги. Я отстранилась от его груди, утерла слезы. А муж сказал:
— Входи!
В землянку вошел Акси и сказал:
— За Аудолфом послан верный человек. А Лайм остался ждать. И с ним все его люди. Как ты считаешь, ярл, они достойны того, чтобы я отвел их в гостевую землянку?
Мой муж уже хотел было согласно кивнуть… Но я гневно сказала:
— Нет! Слишком много чести! Но если им так хочется иметь крышу над головой, то отведи их туда, где прежде размещалась наша дружина!.. — но тут же спохватилась и, понизив голос, добавила: — Однако ничего им не объясняй! А просто приведи, и все.
Акси сказал:
— О, госпожа! А ты весьма мудра! И если ярл не станет возражать, то я поступлю именно так, как ты меня научила.
Мой муж не возражал. Он был очень задумчив. Акси ушел. А я сказала:
— Вот увидишь! Как только они войдут туда и там переночуют, то после все решится очень просто!
На что мой муж ответил так:
— Не стоит беспокоиться. Все случается именно так, как и должно было случиться. В противном же случае никакие наши усилия ни к чему не приводят.
И он опять выпил вина. Мне это не понравилось, и я сказала:
— Мой отец говорил, что много вина обычно пьет тот, кто ощущает недостаток храбрости…
Мой муж вскочил! А я продолжила:
— А моя мать говорила, что если мужчина недостаточно храбр, значит, его женщина его недостаточно любит. Но разве это так, муж мой?
Он помолчал, сел… улыбнулся и спросил:
— А что еще она тебе говорила?
— А еще она говорила, — охотно продолжала я, — что из меня должна получиться хорошая жена, и что у меня будет много сыновей, мой муж будет богат и очень знатен, и у него будет очень много воинов, и жить мы будем во дворце. Отец смеялся, говорил, что этого не может быть, потому что ни у кого в Окрайе нет дворцов, есть только землянки. Но мать упрямо повторяла: «Но я ведь говорю о том, что будет, а не о том, что есть!» И поэтому мой отец очень не любил такие разговоры, ведь из них выходило, что вскоре я покину эти земли, а кому тогда все это достанется? И наверное из-за этого отец так долго не решался назвать тебя наследником, хоть он и очень уважал тебя…
Я замолчала. И муж долго молчал. Потом сказал:
— Счастливая! У тебя были мать и отец. Настоящие! А у меня… Ведь я по сей день так и не узнал, кто я такой на самом деле! Я же оттого и бросил все, пришел сюда, сошел в Чертог… но все оказалось напрасно!
— Нет, — улыбнулась я. — И вовсе не напрасно. Теперь ты не один. Отныне я всегда буду с тобой, чего бы ни случилось.
— Любовь моя! — воскликнул он. — Ты ничего ведь обо мне не знаешь! А если б знала бы…
— Так расскажи!
И он мне рассказал — все, все и еще раз все! Потом сказал:
— Я знаю, если я здесь останусь, то меня очень скоро убьют. И смерть моя будет очень плохая. Но там, куда я собираюсь возвращаться, там, я думаю, случится нечто еще более страшное!
А я ему ответила:
— А пусть даже и так. Только зачем заранее загадывать? Ведь ты же сам сегодня говорил, что все случается так, как и должно было случиться! А я еще раз говорю: никогда и ни при каких обстоятельствах я не покину тебя, а всегда буду тебе верной и нежной женой. Так поцелуй же меня за это!
И он поцеловал. А ночью, когда он уснул, я осторожно гладила тот страшный шрам на его горле и вспоминала слова матери: «А счастье у тебя будет недолгое. Но не ропщи — иным его совсем не выпадает». И я плакала. А муж мой крепко спал.
А рано утром я вышла из землянки и сразу же встретила Лайма. Он спросил:
— Где твой муж?
— Он еще спит, — сказала я. — А что?
— Он обманул меня! — гневно воскликнул Лайм. — Ты знаешь, где…
— Да! — перебила его я. — Но только муж здесь не при чем. Так повелела я. И как тебе спалось на новом месте?