Черная сага
Шрифт:
А за окном темнело да темнело…
И вот уже и здесь — вдоль стен — сами собой зажглись светильники…
А за столом — все громче спор и все обидней обвинения…
А я уже веду рассказ о Гуннарде, о Вепре. И сам собой горжусь! И мне приятно вспоминать свои былые подвиги!
А за столом уже там-сям встают, уже берутся за мечи, а вот уже…
— Хей! Хей! — уже кричат.
И вот уже схватились двое, рубятся! А к ним бегут на помощь! И вот…
Хальдер схватил меня:
— Сядь! — крикнул. — Что? Я не расслышал; повтори! Итак, Торстайн тебе сказал…
И я сидел и повторял, рассказывал, рассказывал… А сам смотрел по сторонам! И вот…
Вот уже
Я вскочил! Ярл я или не ярл?!
Но Хальдер снова удержал меня, насильно усадил обратно.
— Сиди! — велел он. — Тебя слушают! Итак, ты отдал ей диргем. А дальше что?
И я, дрожа от нетерпения, рассказывал. Но уже сбивчиво — спешил…
А после вовсе замолчал! Сидел, смотрел на них…
Великий Хрт! Нет ничего бессмысленней, чем, сидя за столом, смотреть на то, как рубятся другие! А если еще рубятся умело! Если никто из них не дрогнет, не отступит! И если даже уже падая, никто из них не просит о пощаде, а напротив, пытается в последний раз достать-таки врага…
Великий Хрт! А я, как подлый раб, сидел, смотрел…
А они падали и падали и падали! А я пьянел, пьянел, пьянел! Меня всего трясло! О, как же мне тогда хотелось встать и вырвать меч, и броситься…
Но Хальдер не пускал меня — держал. А хватка у него — ого!
И он еще шептал:
— Сын мой! Сын мой! Сын мой!
Сын! Х-ха! Да как он смеет называть меня сыном! Да я сейчас…
Но я сидел — я вырваться не мог. И видел, как последний из сражавшихся упал…
Но тут же попытался встать…
Нет! Дернулся, затих…
И — тишина. Вдоль стен горят светильники. И Хальдер отпустил меня. Я положил руку на меч…
Нет, это теперь ни к чему. И гнева во мне уже не было, и не трясло уже меня, и хмель прошел, и пусто было на душе…
А Хальдер вдруг сказал:
— Сын мой! Прости меня, однако я был прав.
А я, не глядя на него, ответил:
— Но я тебе не сын.
— Да, — согласился Хальдер, — это так. Для тебя это так. Но что касается меня… То разве человек, который уже однажды даровал тебе жизнь, не имеет права именовать себя твоим отцом? По-моему, имеет. А только что я спас тебя вторично.
Я удивленно поднял брови. А Хальдер, утвердительно кивнув, продолжил:
— Да-да, сын мой! Ибо не все здесь так просто, как это представлялось нам там, в нашей прежней жизни. И потому если бы я сейчас не удержал тебя, то, думаю… Однако не будем пока что об этом. Начнем с того, что ты сейчас — немедленно — вернешь мне мои ножны!
Но я и не подумал их ему отдавать — сидел, как каменный.
— Я знаю, — улыбнулся Хальдер. — Знаю! Ты думаешь, что надпись, начертанная на этих ножнах, откроет тебе путь к Источнику. А Источник, так думаешь ты, дарует тебе счастье… Но прежде, чем попасть к Источнику, тебе нужно выбраться отсюда. Как это сделать?
Я молчал. Хальдер сказал:
— Вот видишь, ты не знаешь. А раньше, так тебе казалось, ты знал! Ты раньше думал так: мол, это я тебя зову, мы с тобой встретимся, обговорим то, что тебя больше всего интересует, а потом я отпущу тебя обратно. Ну а зачем я тебя звал? Неужели и действительно, как ты надеялся, только для того, чтобы помочь тебе прочесть то, что начертано на этих ножнах? Но тебе ведь давно было прекрасно известно, что я неграмотный, и потому я не разбираюсь не только в этих, магических, но даже в самых обычных письменах. Значит, ты должен был понять, что тут я тебе ничем помочь не смогу. Но ты пришел — то есть, ты был весьма неосторожен. Теперь ты, слушая меня, должно быть, думаешь, что я околдовал тебя, призвал сюда, чтобы погубить — и тем самым отомстить за свою, смею тебя уверить, весьма мучительную смерть. Но ты опять не прав! Ибо если бы я желал тебя погубить, то не стал бы тебя сейчас удерживать, и ты присоединился бы к сражавшимся, упал, а после…
— Ожил, — сказал я.
— Ха! — усмехнулся Хальдер. — Ожил! Еще раз говорю: не все здесь так просто, как это нам раньше представлялось. И ты скоро сам в этом убедишься. А пока я еще раз говорю: верни мне мои ножны. Ведь это именно из-за них ты здесь очутился. Ну так и брось их здесь — и, может, тогда ты еще сможешь вернуться обратно. Я, может, помогу тебе уйти. Ну а пока… Отдай их мне. Что я? Я уже мертв. А ты…
— Но ты же прежде говорил… — так начал было я.
— Да, говорил! — гневно перебил меня Хальдер. — И снова говорю: да, эти ножны обладают великою силой, и эта сила хранила тебя… до тех пор, пока ты не попытался проникнуть в ее тайну, прочесть магические письмена и вот тут-то твои боги сразу отвернулись от тебя, и бросили тебя сюда, в это ужаснейшее место вечного забвения!
— Но…
— Да, сын мой! Забвения, а не бессмертия. Очнись! Задумайся! Лгал Винн! И также лгал ваш Хрт.
— Хальдер!
— Да-да! Лгал и еще раз лгал! Я был возле Источника!
— И что?
— А вот об этом, к сожалению, — с тяжелым вздохом сказал Хальдер, — я должен молчать. Ведь я поклялся — там, возле Источника. Конечно, я потом об этом сильно сожалел. О многом передумал. И много чего понял. Много! И потому я, очутившись здесь… Да, сын мой, вот как было дело: попав сюда, на первом же пиру, я не вскочил, как все остальные, а остался сидеть. А ведь мне тогда так же, как и сегодня тебе, очень хотелось поскорее встать, обнажить меч — и броситься, сражаться без оглядки, когда нет никакого страха быть убитым! А этот страх — там, в моей прежней жизни, — он есть у всех, даже у самых храбрых! А здесь, казалось бы, меня ничего не должно было удерживать. Но я не встал — сидел. Ибо еще раз говорю, я был уже не тот после того, как побывал возле Источника! И я сидел, не шевелясь, и убеждал себя: жди, Хальдер, жди, пусть прежде Винн придет, пусть Винн придет, ибо какой же это Пир Бессмертия, когда на нем нет Винна?! И я сидел и ждал. И вот они уже все полегли, как и сейчас лежат — только тогда это были другие, — и тихо было в горнице, а я сидел и ждал, и, как сейчас… Ты слышишь, Айгаслав?
— Н-нет!
— А сейчас? Сейчас ты все узнаешь, Айгаслав! И ты тогда поймешь…
Я вновь прислушался. И мне почудились шаги. И были те шаги довольно странные — короткие, тяжелые. И это шел не человек, а зверь — на четырех ногах… Нет, на копытах. Все ближе, тяжелей шаги. И вот уже трясется стол и мечутся огни в светильниках — и гаснут, гаснут, гаснут! И мы уже в кромешной тьме! Хальдер шепнул:
— Сиди!
Да разве бы я встал? Дышал — и то с большим трудом! А этот — я его не видел — ввалился к нам в Чертог и, топоча, накинулся на распростертых воинов и принялся их пожирать!
— Кто это? — в страхе спросил я.
— Н-не знаю, — тихо отозвался Хальдер. Потом спросил: — Ну как, теперь ты убедился в том, что я не лгал? Ведь если б я хотел, чтобы и ты был мертв…
И замолчал. Скамьи тряслись. Я слышал хруст и чавканье. Так, значит, если бы я тогда, как и все остальные, вскочил и бросился сражаться, то сейчас бы меня, как и их…
— Не бойся, — прошептал мне Хальдер. — На нас нет крови, нас он не учует. Но если хочешь, можем отойти и спрятаться…
— А после что?