Черная смерть
Шрифт:
Через неделю Беслан в одном из подвалов наткнулся на страшную картину — обкурившиеся гашиша афганские моджахеды отрезали пленным русским парням, одетым в но по размеру военную форму, головы.
Ночью того же дня он встретился с Бахрамом и рассказал об увиденном, с горечью добавив:
— За это всех нас будут стрелять, как бешеных собак. Я в этом участвовать не хочу и не буду.
Бахрам не стал удерживать или отговаривать брата, а ют забрал семью и выехал в Ингушетию в лагерь беженцев, где прожил семь лет. Совсем недавно он вернулся в родовое село Джамбековых.
Тот факт, что с другими родственниками
Приезд родственников стал возможен только после того, как чиновники самого высокого ранга заявили, что боевые действия в Чечне закончены, начинается восстановление народного хозяйства. Республика готовится к первым демократическим выборам. Курирующее охрану Бахрама Джамбекова начальство расценило должным образом порыв родственников. Очередное появление в Москве «на людях» бывшего полевого командира, добровольно перешедшего на сторону федеральных властей, должно сопровождаться окружением из соплеменников. В противном случае может показаться, что Джамбеков никакой не представитель своего народа, а жалкая марионетка Кремля.
С этой целью наиболее крепким представителям рода «бригадного генерала» в срочном порядке были сделаны лицензии на право ношения оружия, четыре пистолета Макарова и столько же помповых ружей «рысь». Конечно же, это ни в какое сравнение не шло с автоматическими пистолетами «варяг» и пистолетами-пулеметами «кедр», которыми были вооружены охранники из ФСБ, но горцы на такую мелочь не обратили внимание. В руках настоящего мужчины любое оружие смертельно.
Возвращение к публичной жизни «Перебежчика» (под таким псевдонимом Джамбеков проходил в новой операции госбезопасности] проходило в несколько этапов. Первый заключался в том, чтобы Бахрама с его родственниками поселить недалеко от Москвы. Он должен быть постоянно под рукой, но при этом раньше времени не мозолить глаза недругам.
Комфортабельный автобус загнали на территорию богатого дачного поселка. Здесь проживали тузы среднего калибра — руководящие лица области, довольно крупные бизнесмены и тому подобная публика. Огромную территорию дачного поселка огораживала трехметровая стена, поверх которой, как гигантский змей, вились кольца «егозы», гибрид колючей проволоки и осколков опасной бритвы. Попавшему на такое кольцо мало не покажется. Охраняла поселок частная охранная фирма, каждый день выставляя на пост с полдюжины вооруженных секьюрити бывших сотрудников спецслужб.
Усадьба оказалась просторной, с двухэтажным особняком и большим тенистым парком. В отличие от предыдущего места проживания в Подмосковье здесь не было ни леса, ни реки с причалом и катером. Зато в усадьбе был прямоугольный бассейн и в центре парка стояла уютная беседка, обильно поросшая чайной розой.
— Некоторое время, Бахрам Мусаевич, вам придется пожить здесь, — произнес курирующий офицер, обращаясь к Джамбекову, когда тот со своими родственниками выгрузился из комфортабельного чрева «Мерседеса».
Ничего не сказав в ответ, Перебежчик лишь снисходительно кивнул головой.
На следующий день чеченцы отмечали день приезда на новое место. С утра Беслан с сыном и племянником отправились на рынок и купили пару молодых баранов. После полуденной молитвы
— Вот это жизнь, отец, — к Беслану подошел его младший сын Лечи, хмельным взором он обвел окружающую их роскошь. — Когда дядя Бахрам станет депутатом, мы тоже останемся с ним в Москве?
Мощный, как медведь, нефтяник внимательно посмотрел на свое чадо, на его худую, костистую фигуру. Лечи недавно исполнилось восемнадцать лет, свою прошлую довоенную жизнь (детство] он не помнил, потому что долгие годы жил в лагере беженцев в продуваемой ветрами палатке среди таких же, как и он, тысяч несчастных людей, пытавшихся выжить изо всех сил, добывая воду, крупу, керосин. Юноша впервые очутился в подобной обстановке, увиденное его завораживало, ничего подобного раньше он не видел даже во сне. Поэтому Беслан не стал ругать сына за подобные разговоры, спокойно проговорил:
— Нет, Лечи, мы вернемся в Ичкерию и будем восстанавливать нашу республику. Строить дома, растить виноград, добывать нефть. Чтобы жить по-человечески и чтобы никто никогда не посмел назвать чеченцев бандитами.
Неделя прошла спокойно, горцы обживали занятые апартаменты, готовили пищу и обсуждали последние новости, увиденные по телевизору. Все это время Джамбеков проводил в кабинете, который чекисты оборудовали всем необходимым для работы.
Не привыкший полагаться на посторонних людей, Бахрам всегда свою работу выполнял сам. Это позволяло ему держать руку «на пульсе» и иметь свое мнение, а при необходимости выработать план действия. Сейчас бывший по левой командир готовил свою предвыборную программу.
В дверь негромко постучали, не отрываясь от экрана монитора, Бахрам громко произнес по-вайнахски:
— Войди.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Лечи, он был одет на манер киношного агента ФБР — белая рубашка, пере тянутая черными ремнями пистолетной сбруи.
— Дядя, к тебе посетитель, — почтительно сообщил Лечи, поправляя ремень сбруи. Молодому человеку импонировало наличие оружия, причем не какой-то левый ствол а настоящий, с официальным разрешением. — Дядя, там к тебе пришел какой-то мент, — повторил Лечи, справившись с ремнями. Выросший в лагере беженцев, к правоохранительным органам он испытывал не совсем добрые чувства.
— Какой мент? — не понял Бахрам, чекистская охрана устроилась по соседству и старалась лишний раз не све титься возле чеченцев, чтобы не привлекать внимание соседей.
— Новый какой-то, — последовал короткий ответ.
— Хорошо, сейчас иду, — кивнул Джамбеков, отключая компьютер.
Новым ментом оказался старый знакомый Перебежчика полковник Христофоров. Бахрам привык видеть Владимира одетым на манер криминального братка: черные джинсы, короткая кожаная куртка, короткая стрижка, толстая золотая цепь на бычьей шее. Этот стиль для Христофорова был наиболее приемлемым со времени службы в УРПО, после ее расформирования Владимира перевели служить к контрразведку. Стильный костюм, рубашка, галстук в тон, только прическа осталась прежняя — короткая «барбоска».