Черная ведьма в академии драконов
Шрифт:
– И куда в тебя влезает? – Йола была предельно прямой. – Ты же совсем недавно съела тройную порцию супа, две тарелки каши и выпила пять кружек компота.
– Про две булочки забыла упомянуть, – педантично уточнил братец.
– Просто у меня большая харизма, и она требует, чтобы ее питали, – парировала я.
– А твоя харизма не треснет от такого рациона? – издеваясь, уточнил брюнетистый Икстли.
– Нет, – я была сама невозмутимость. – И вообще, завидовать нужно молча.
– Чему тут завидовать? – удивился близнец.
– Тому, что я ем и стройнею. А у тебя вон, уже жирок с боков свисает.
Икстли, на тренированное тело которого только что был возведен поклеп, не сразу нашелся, что сказать.
Зато у меня в животе громко заурчало.
– Ну, вы как хотите, а я в столовую.
Вронг, до этого молчавший, вдруг оживился и заявил, что непременно составит мне компанию и лично проследит, чтобы я помыла руки и умыла лицо перед едой. Вот ведь… озабоченный.
Гард тоже вызвался в провожатые. А Урилл заявил, что ему просто интересно будет посмотреть, кто кому засветит пульсаром: Хариш Бьерку или наоборот.
Брюнетистый Икстли обронил, что не в его правилах приходить в общественное место грязным и дурно пахнущим. Йола заявила, что она еще не старая перечница и моралистка и… пошла с нами.
Надежд Урилла дракон и здоровяк не оправдали. Ужин прошел чинно, мирно, с подсчетами количества порций, которые я умну. Под конец мнения экспертов разошлись: три или четыре тарелки жаркого я все же съела. В итоге эти горе-математики сошлись на шести. Вот наглецы! Те три пустые мне просто подбросили!
Зато сбылась моя мечта: я наконец-то насытилась. Попрощавшись со всеми и пожелав приятного вечера, я заскочила к себе в комнату за чистой одеждой и пошла мыться.
В душевой было на удивление безлюдно, так что я нежилась под теплыми струями долго. Вода стекала по телу, унося усталость и расслабляя натруженные мышцы. Я чувствовала, как постепенно мой темный источник закрывается более мощным светлым. Тепло, спокойствие, умиротворение, нега. Словно я сливаюсь со своей стихией… Но ведь моя сила – тьма. Раньше так хорошо я чувствовала себя лишь в пещерах, куда тысячи лет не попадал ни единый луч света.
Тревожная мысль, что обмен метами начал затрагивать уже то, что не должен был, например, основную стихию мага, мелькнула и попала. Мне было хорошо. Лазурному, который ожил и сейчас сидел у меня на плече, курлыкая от удовольствия, тоже.
Прислонилась спиной к стене. Звук падающих капель, то, как поток отгораживал от всего остального мира, как вода стекала по лицу, плечам, спине, обволакивая, словно заворачивая в мантию, наполняя энергией изнутри – это пьянило…
Глаза закрылись сами собой, и я начала проваливаться в сон. И тут дверь душевой хлопнула. Раздались девичьи голоса. Беседовали, а точнее сплетничали, двое:
– Слышала, как магистр Фабиус кричал на Арелию? Грозился, что костьми ляжет, а выпрет ее из академии!
– Ну, назвать его в лицо мелким чванливым старикашкой родом из квартала лебеды и рассчитывать, что это сойдет тебе с рук… Да будь она хоть герцогиней, Фабиуса бы это не остановило.
– Но ведь он и правда такой! – попыталась возразить первая. Судя по всему, она была любительницей брать высокие ноты.
– Но зачем ему-то в лоб высказывать это? Ясное дело, что он взбеленился. Арелия сама виновата.
– Ты так говоришь потому, что она и тебе обозвала толстой коров… – первая собеседница не успела договорить, как была перебита.
– Повторишь, и я тебе тоже, как и этой белобрысой, прорежу шевелюру. Тем более, что свидетелей как раз нет, не нужно нигде подкарауливать специально.
– Констанция, ты чего? – сразу же пошла на попятную бывшая защитница Арелии.
Я тихонько выключила воду. Так, на всякий случай. Про засаду и думать не думала. Все только для того, чтобы шум воды не мешал двум милым подружкам беседовать. В общем, я была сама деликатность.
А беседа была весьма познавательной. Как выяснилось, за то недолгое время, что я ужинала и мылась, проклятая мною белокурая красавица сумела подтвердить старую истину: правда оскорбительна, потому все ещё популярна. Ныне об Арелии судачила вся Академия. Она стала едва ли не самой обсуждаемой фигурой, наравне с еще шестерыми адептами.
К слову о последних… Девицы, перемыв косточки белокурой красотке, плавно перешли на мужской состав команды турнира. И тут девичьи мнения разошлись: одной нравился брюнет Икстли, второй – Гард. По поводу Урилла обе сошлись, что такой язвы еще свет не видывал, а Вронг успел отметиться в ухажерах (и не только) у обеих.
– Вот бы на балу тысячи масок, что будет сразу после турнира, потанцевать с Хеймом, – обладательница сопрано, что так любила восклицать, сейчас обошлась без патетики. Наоборот, ее фраза была мечтательной и тихой.
– как ты поймешь, что это именно Икстли? – вернула ее на землю более приземленная собеседница.
– Ну, тяжело его с кем-то спутать. Пусть все будут в личинах, но все же… Мне сердце подскажет.
– га, и следилка-паучок, которую ты уже вторую неделю мастеришь.
– И это говорит та, что спит и видит, как захомутать Бьерка? – фыркнула обладательница сопрано.
– А что ардрик? – тут же возмутилась поклонница дракона. – н хотя бы не отмороженная селедка, как Икстли. Гард горячий, сочный, опасный…
«Прямо как пирожок из кошатины у торговки на рынке», – мысленно завершила я фразу обожательницы пепельного ящера. Оная, ничего не подозревая, продолжала:
– По слухам, Гард сейчас живет в общежитии, так что…
– По тем же слухам, он уже пятерых голых девиц из своей комнаты выставил. И это только за сегодня! А ещё ночь не наступила.
– рунда! – оптимистично заявила та, что вознамерилась составить драконье счастье. Жаль только, что сам Гард об этом пока не знал. Но да я портить Бьерку сюрприз не собираюсь.