Черная война
Шрифт:
– Буду, конечно. У тебя тут, поди, не самогоном поят?
– Обижаешь… В таких хоромах – да самогон?
Ланге потянулся рукой к столу, что-то там нажал. Из неприметной двери, справа, беззвучно возник коренастый солдат. Быстро расставил на приставном столике рюмки и тарелочки с закуской. И так же беззвучно исчез. Мы присели к столу, и Ланге плеснул мне водки. Себе тоже налил, и мы, не чокаясь, выпили.
– Слышь, Барин… Тьфу ты, даже и не знаю, как тебя сейчас величать-то?
– Наедине и Генрихом можешь. А на людях – господин полковник.
– Ага, понял. Ты вот скажи, на кой я тебе сейчас-то сдался? Сызнова бежать ты вроде уже и не собираешься?
– Ты мое хозяйство видел?
– Откуда же? Мы только по этой дорожке через лес проехали, и все. Ничего я, кроме леса и ворот, не видел.
– Тут у меня народу нехило. Даже и твои знакомые есть.
– Это какие же у меня ТУТ знакомые есть? Откудова им тут взяться-то?
Ланге усмехнулся, снял телефонную трубку и бросил туда несколько слов.
– Вот сейчас и посмотришь.
В дверь постучали.
– Разрешите? Господин полковник, унтер-офицер Дьяченко по вашему приказанию прибыл!
Я обернулся.
На пороге стоял… Длинный. В немецкой военной форме.
– Знакомы? – усмехнулся Ланге.
– Видел я его, – ответил я. – Не убедил он меня.
– Это почему же?
Так, про сигареты и сытость помолчим, слишком уж нетипична такая подозрительность для бывшего зэка. Или в норме?
– Говорит он не так. А второй, которому я поленом заехал, тот командные нотки в голосе прятать не научился. А сам даже и не в законе. Не по масти ему так борзеть, молод ишшо.
– А ведь еще что-то есть, – прищурился Ланге. – Да?
– Есть, – кивнул я головой. – Он мне тогда сказал, что они лампочку кокнули, так?
– Так, – подтвердил Дьяченко. – А что тут неправильно?
– А то, что она через два часа снова горела.
– Так постовые и ввернули новую лампочку.
– Ага! И НОЧЬЮ осколочки подмели? Я специально утром посмотрел, не было там ничего. Договорились вы с ними, вот они свет и погасили.
Дьяченко открыл рот и снова его закрыл. Промолчал.
– Понял? – посмотрел Ланге на него тяжелым взглядом. – А на ТОЙ стороне такой ляп в могилу тебя сведет. Да и не одного тебя. Свободен!
Дьяченко молча козырнул, повернулся через плечо и вышел.
– Остальные тоже твои?
– Мои, – кивнул Ланге. – Но этот старший был.
– Ну, те вообще лохи.
– Знаю. Вот и займись ими, дядя Саша. Да, и кроме того, сколько у тебя побегов?
А сколько их? Крест вспоминал про четыре, но, надо полагать, это не все. А, была не была!
– Восемь.
– А жмуров?
– Не считал, но десятка два точно есть.
– Да ну?
– Ну, может, и больше.
– Тебе и карты в руки. Жизнь ты знаешь, порядок тоже. Вот и натаскай ребятишек моих. А я уж в долгу не останусь. Мое слово крепкое.
– Чему я их учить должен?
– Как по жизни себя ПРАВИЛЬНО вести. Что кому говорить, как себя вести на зоне и в жизни. Чтоб ни один опер не расколол, что перед ним не зэк…
– Ну, это смотря какой опер будет. Ежели такой, как тот капитан, – то тут и мне ловить неча.
Ланге помрачнел, плеснул нам обоим водки.
– Такой – вряд ли. Он такой же капитан, как я генерал.
– Не понял?
– А он и не опер вовсе. Он по мою душу приехал. Из контрразведки он.
– А чего ж он тогда в капитанских петлицах форсил? И все вертухаи перед ним тянулись?
– Ему зеленкой лоб кому помазать – как тебе чихнуть. Меня он искал, точно тебе говорю. Знали они, что в этапе немецкий разведчик, да не знали кто именно. Вот и шерстили всех подряд.
– Во как…
– Да. Не прорвись тогда мотоциклисты к тюрьме вовремя – кирдык нам всем был бы.
– Вот, значит, как оно все складывается… Да уж, поговорил бы я с ним ТЕПЕРЬ.
– Опоздал, дядя Саша. Они, когда на прорыв пошли, под пулемет попали, вот его и… Не рассчитали они, с расстрелом затянули. Им бы нас по камерам кончить, а так… Все по порядку сделать хотели, вот и упустили время.
– Так, я слыхал, и тебе досталось?
– Было дело. В ногу прилетело и уже лежащему – в руку.
– Эк…
– Да. Хорошо, врача быстро организовали, а то истек бы я там кровью, и все.
Мы помолчали.
– Так как, дядя Саша? Пойдешь к нам?
– А куда ж я теперь-то денусь? Взялся за гуж… Два раза все едино к стенке не поставят, так что нет у меня другого пути.
– Ну, к стенке тебя ТЕПЕРЬ поставить не так уж и просто будет. Абвер своих не сдает.
– А как я на работе все объясню? Меня вон с каким конвоем повезли-то?
– А так и объясни. Возили, мол, на допрос.
– Это на двух-то машинах?
– Так и не лоха какого кончили. Целый генерал погиб.
– Это ты, случаем, не про того, которого партизаны из леса подстрелили?
– Про него. Только не партизаны это были.
– А кто ж тогда? Говорили, что из леса напали.
– Ага. И по воздуху, как птички, сто метров пролетели, снегу не помяв.
– Не понял?
– Стреляли по нему действительно из леса. Солдата одного положили. Ты вот скажи мне, смог бы ты из своего «нагана» за сотню метров человеку в лоб попасть?