Чернее некуда
Шрифт:
— И не вязалась, и не вяжется, — согласился Аллейн.
Мистер Уипплстоун, как обнаружил Аллейн, и сам не очень вязался с реальностью. Чтобы увериться в этом, достаточно было взглянуть на него, чопорно восседающего за письменным столом — отлично сшитый костюм, полувоенная стрижка, скромный галстук, элегантные запонки, монокль и скребущая лапами безупречный жилет маленькая черная кошка.
— Так вот, насчет Чабба, — озабоченно говорил он. — Я ужасно волнуюсь за Чабба. Понимаете, я не знаю… он ничего не рассказывает… и должен сказать, миссис Чабб выглядит просто неописуемо плохо.
— Он не рассказывал вам, как на него напал черный лакей?
— Он мне вообще ничего не рассказывал. А сам я чувствую, что пытаться расспрашивать его неразумно.
— Что вы вообще думаете о Чаббе? Какое мнение, в общем и целом, составили вы о нем за время, что он у вас служит?
Выразить это мнение оказалось для мистера Уипплстоуна делом нелегким, однако в конечном итоге выяснилось, что с его точки зрения Чаббы настолько близки к совершенству, что о разнице уже и говорить не приходится. В сущности, задумчиво поведал мистер Уипплстоун, ему всегда казалось, что таких слуг давно уж не существует — разве у какого-нибудь миллионера сыщется один-другой.
— Я иногда думаю, что оба они слишком хороши, чтобы быть настоящими. Зловещая мысль! — закончил он.
— Вы, помнится, говорили, что у Чабба зуб на черных.
— Да, пожалуй. Именно такое у меня создалось впечатление. Когда я в первый раз осматривал дом, мы оказались в комнате наверху и — о, Господи, это же он и был, бедняга, — посол шел внизу по улице. Чаббы стояли у окна и увидели его. В общем-то, ничего особенного не произошло. Но они просто глаз от него оторвать не могли. Аллейн, дорогой, вы же не станете делать отсюда нелепый вывод, будто Чабб… — да нет, конечно не станете.
— Я думаю лишь о том, как мог предрассудок, связанный с цветом кожи, повлиять на его показания. Когда мы с ним беседовали, он более чем откровенно высказался о своей неприязни к цветным.
— Что же тут удивительного, если его, по вашим словам, едва не задушили!
— Это онтак говорит.
— Вы ему верите?
— Не знаю, — со странной ноткой в голосе сказал Аллейн. — Возможно, верю. Однако я чувствую — что-то у него не вяжется.
— Послушайте, — сказал мистер Уипплстоун, — ведь в конце-то концов вся эта история, вероятно, объясняется очень просто. Нгомбванский охранник по неизвестной нам причине сговорился с лакеем убить посла либо Президента. В самый ответственный момент лакей обнаружил, что Чабб преграждает ему дорогу, и скрутил его, чтобы дать охраннику возможность совершить убийство. Охранник прикончил посла. А Президенту сказал, что его, как выражается мой бедный Чабб «вырубили».
— Да, — сказал Аллейн, — ни сучка, ни задоринки — почти что.
— Ну вот видите, видите! — воскликнул мистер Уипплстоун и погладил кошку.
— А выстрел?
— Часть заговора… нет, постойте… ну да! Эта жуткая женщина говорит, что на нее набросился черный, так? Ну и вот вам!
— Кем бы он ни был, стрелял он, скорее всего, холостым патроном.
— Правда? Так я об этом и говорю! Отвлекающий маневр. Рассчитанный на то, что все вы и думать забудете о шатре, а Президент поднимется во весь рост.
— Как я уже сказал, сучков почти не видно.
— Так в чем же дело?
— Дорогой мой, я и сам не знаю в чем. Честное слово, не знаю. Так, разного рода туманные тонкости, в полицейских руководствах не значащиеся — что-то наподобие легкого покалывания в кончиках пальцев. На мой взгляд все это выглядит уж слишком опрятно. Вроде той заливной рыбы, которую вам показывают издали во время океанских круизов, но никогда не подают к столу.
— Да ну, бросьте!
— И при всем при том несколько более чем логичных вопросов так и остаются без ответа. Вот вам первый. Черный громила с чулком на голове, о котором нам поведала миссис К-М. Она, видите ли, смутно различила его на фоне окошка в кабинке, которого из самой туалетной комнаты попросту не видно. И он, стало быть, выскочил из «дамской комнаты» прямиком в вестибюль, где находились четверо людей Гибсона, один из них — у двери этой самой комнаты. У всех имелись фонари. И все они прозевали человека, промчавшегося мимо них. Кстати, в коридоре, где расположен главный рубильник, уже оказался к этому времени еще один человек Гибсона, включивший свет через десять секунд после того, как он услышал выстрел. Вот за эти десять секунд и было совершено убийство.
— И что же?
— А то, что наша общая знакомая уверяет, будто после выстрела ее злодей выскочил из кабинки — все еще в темноте — немного попинал ее ногами и удрал, оставив бедняжку валяться на полу — по-прежнему в темноте. Затем, говорит она, объявились прислужницы, включая и нашу быстро краснеющую девицу-сержанта, и все они попадали на нее. Все еще в темноте, заметьте. Прислужницы же твердят, что появились там сразу после выстрела.
— Значит они напутали, вот и все.
— Только не сержант.
— Дьявольщина! — воскликнул мистер Уипплстоун. — Но какое отношение все это имеет к моему несчастному Чаббу?
— Понятия не имею. Но меня так и подмывает предположить, что по части напускания тумана ваши черные кандидаты в преступники просто-напросто дети по сравнению с миссис К-М.
Мистер Уипплстоун задумался. Люси потрепала его лапкой по подбородку, потом свернулась калачиком и уснула.
— Правильно ли я вас понял, — спросил он, наконец, — что по вашему мнению миссис К-М все наврала насчет чернокожего с чулком на голове?
— По моему мнению она его выдумала.
— Тогда кто же, черт побери, стрелял?
— Ну, — сказал Аллейн. — Это как раз проще простого. Она сама и стреляла.
II
Сказанное Аллейном явно ошарашило мистера Уипплстоуна. Он даже снял кошку с колен и опустил ее на пол, где она и осталась сидеть, демонстративно и оскорбленно охорашиваясь. Мистер Уипплстоун стряхнул с жилета кошачью шерсть, перекрестил ноги, сложил пальцы крышей и наконец произнес: