Черненко
Шрифт:
Как правило, накануне каждого пленума ЦК приходилось засиживаться в ЦК допоздна. Поручения могли последовать в любое время, и были они самые неожиданные.
Вот и на этот раз раздался звонок от шефа.
— Слушаю, Константин Устинович!
— Виктор, ты сможешь быстро найти Горбачева? Леонид Ильич ждет. Я должен идти с ним к Брежневу и представлять его.
— Постараюсь…
Из услышанного мне стало понятно, что Горбачева, первого секретаря Ставропольского крайкома, хотят избрать секретарем ЦК вместо недавно умершего Кулакова. Видимо, решение пришло неожиданно,
Но где искать Горбачева? Обычно секретари крайкомов и обкомов останавливались в гостинице, что на Арбате, в Плотниковом переулке. Звоню туда:
— Горбачева Михаила Сергеевича можно попросить к телефону?
— В город вышел, — отвечает дежурный. — Куда пошел, не сказал.
— Пусть сразу позвонит, как придет, — говорю я в трубку. — Черненко или мне.
Проходит 15–20 минут. Во второй раз звонит телефон шефа.
— Ты нашел Горбачева? — В голосе Черненко уже чувствуется недовольство.
— В гостинице нет. Ищу.
— Плохо ищешь.
Снова звоню в гостиницу. Отвечают, что Горбачев не появлялся. Обзваниваю несколько отделов ЦК — сельскохозяйственный, организационный, пропаганды…
— Нет.
— Не был.
— Не появлялся. Звоню Черненко:
— Нет его нигде, Константин Устинович. В ответ слышу раздраженное ворчание:
— Зайди!
Захожу. Сидит туча тучей.
— Где же твой Горбачев?
— К сожалению, Константин Устинович, не могу найти.
— Все проверил? У тебя больше нет каналов? Тогда так! Если за тридцать минут не найдешь его, то… То у нас есть и другие кандидатуры на секретарство.
Получается, что из-за меня человек может не стать секретарем ЦК! Бегом возвращаюсь в кабинет, хватаю аппарат ВЧ, звоню в Ставрополь — там вторым секретарем крайкома у Горбачева работает мой давний приятель по комсомолу:
— Привет, Виктор! Как дела? Давно не виделись… Слушай, есть просьба! Говорить некогда! Где найти твоего шефа в Москве? Дай все телефоны, какие можешь…
Тот смеется:
— Много не нужно. Дам один, но стопроцентный. — Диктует быстро, по памяти, я едва успеваю записать эти несчастные семь цифр. Бросаю на место трубку, хватаюсь за обычный городской, накручиваю номер, сообщенный знакомым:
— Алло!
— Здравствуйте, — отвечает женский голос.
— Можно попросить Михаила Сергеевича?
— Минуту… — Пауза продолжается несколько секунд, трубку берет мужчина.
Это не Горбачев. Голос принадлежит другому моему знакомому — Марату Васильевичу Грамову — хорошему приятелю Горбачева. Узнав, кто звонит, он подзывает его.
— Михаил Сергеевич, срочно приезжайте к Черненко. Очень важное дело…
Снова звонок от Константина Устиновича.
— Нашел?
— Нашел. Сейчас будет. Из-за стола поднял.
— Из-за стола? — не понял Черненко. — Он что? Того-этого? Везти-то его к Брежневу можно?
— Не знаю, — сказал я. — По голосу вроде ничего.
Так Горбачев, не без моих забот, стал секретарем ЦК. Кто знает, не догадался бы я позвонить на Ставрополье, поискал бы его чуть дольше —
Конечно, все эти мои рассуждения, наверное, не очень серьезные и, во всяком случае, давно уже не имеют никакого значения. А тогда… Перед уходом домой я заглянул в приемную Черненко, и секретарь Зинаида Ивановна, многозначительно посмотрев на меня, с укором сказала:
— Вы где же, Виктор Васильевич, Горбачева такого веселенького нашли? Наверное, долго искали?
— В чем дело, Зинаида Ивановна?
Но она только улыбнулась и ничего мне не ответила.
В одном из именитых московских театров — МХАТе был подготовлен спектакль о революции по пьесе известного драматурга, но комиссия его не приняла. Камнем преткновения стал выведенный в этом спектакле образ Ленина — слишком далекий от общепринятых канонов и поэтому слишком непривычный. Выходило, будто бы и у Ленина были серьезные ошибки, а его последователи их только усугубили. Да и поднятые в пьесе другие проблемы наталкивали на определенные размышления, прямо скажем, не очень веселые. Слишком далекой оказывалась наша реальная жизнь от авторской трактовки того, что завещал Ленин своим наследникам и потомкам. Кроме того, впервые со сцены прозвучали некоторые ленинские характеристики его ближайших соратников.
Речь шла о спектакле по пьесе М. Шатрова «Так победим!», поставленном О. Ефремовым.
Сначала попытался прорваться к Брежневу обиженный режиссер, а следом за ним — и драматург. Лично хотели объяснить Леониду Ильичу, что спектакль хороший и предложить ему самому в этом удостовериться.
Но работа аппарата выстроена так, что к Брежневу с подобными «пустяками» не прорвешься. Для приема подобных посетителей с такими вопросами есть Отдел культуры. В крайнем случае, «начальник штаба» — секретарь ЦК КПСС, он же заведующий Общим отделом Константин Устинович Черненко.
Встреча с Шатровым и Ефремовым была назначена не сразу, а через несколько дней. За это время нужно было получить о пьесе необходимую информацию, посоветоваться с людьми опытными, компетентными — как же иначе?
В назначенный срок гости из МХАТа были у Черненко, рассказали ему о спектакле и, естественно, пригласили в театр. Константин Устинович от приглашения не отказался, но идти в театр сам не собирался. Тут все дело в «политике»: приди он в театр лично, там сразу многие скажут (больше того — в газетах напишут), что на спектакле присутствовал член Политбюро, секретарь ЦК КПСС и т. д. А это, считай, уже почти что одобрение спектакля, путевка в жизнь для него.
— Ты, Виктор, как к театру относишься? — хитро спрашивает меня Черненко, когда гости ушли, и, не дожидаясь ответа, говорит: — Вот и отлично! Свяжись с Ефремовым. Известный драматург Шатров пьесу написал, «Так победим!» называется, а Ефремов ее поставил. Сходи посмотри, потом доложишь.
Не успел я вернуться в свой кабинет, как уже звонит телефон. На проводе сам Шатров:
— Виктор Васильевич, ждем вас непременно. Билетик в партер приготовлен. Четвертый ряд устроит?