Черно-белое знамя Земли
Шрифт:
— Вам-то что?
— Ты не все знаешь, Чжен Линфань. Я не могу тебе объяснить, что происходит на самом деле, но поверь, ничего хорошего из затеи Штейнбока не выйдет. Она уже принесла немало бед, их будет еще больше. Вот почему никто из нас не согласился с ним сотрудничать, и… поэтому мы обречены сгнить в этом «аквариуме». Если тебе дорог хоть кто-нибудь в «верхнем мире», не соглашайся на уговоры Штейнбока.
— А если мне дорог только я? — Чжен почти точно определил, где стоит «смотрящий», и поднял взгляд примерно на уровень глаз невидимки. Наверное, блеф получился достоверным. Во всяком случае, человек сделал пару шагов назад, в зону недосягаемости для прямого удара ногой.
— Как знаешь, Чжен. Желаешь предать свой народ — твое право. Но и ответственность за такое
— Убить предателя — общественно полезный поступок, — заметил другой невидимка.
— Но не такой простой, как вам кажется, — грозно заявил Чжен. — Хотя бы одного из вас я точно прихвачу с собой!
— Что касается нас, мы не намерены плясать под дудку врагов, — спокойно сказал «смотрящий». — Мы не станем убивать тебя. Ты пока не принял решение, и к тому же тебя подсадили к нам нарочно. Показывать надзирателям свою истинную силу мы не станем. Можешь спать здесь до утра совершенно спокойно.
6
Чо сон сарам (кор.) — самоназвание корейцев.
— Я не хочу спать!
— А что тебе еще делать в полной темноте? — усмехнулась женщина. — Хочешь, спою колыбельную?
Темнота вдруг рассеялась, и Чжен сумел рассмотреть черты ее лица. Это… была Анжела! Линфань недоверчиво протянул к ней руку и… резко проснулся.
Наяву около его кровати действительно стояла Анжела. Она держала в руках синий комбинезон и комплект белья. Явно для Чжена.
— Уже утро?
— Да, Чжен. Умывайся, одевайся и идем. Штейнбок ждет.
«Ждет меня, чтобы сделать предателем, — мелькнула мысль. — По отношению к кому? К какому „своему народу“? К народу Инь-Ян? Да к демонам их всех! Они собирались меня убить и до того, как я согласился на предложение профессора. Что изменится?»
Чжен бодро поднялся с кровати и направился в ванную комнату. Тревожный сон не повлиял на его вчерашнее решение. В этот раз подсказку интуиции Линфань оставил без внимания. Подсознание явно перестраховывалось…
…Цифры значат в жизни человека очень много. Не все это осознают, но человеческая недальновидность не умаляет значения цифр. Частенько случается, что цифры остаются единственным связующим звеном между основными этапами жизни. И почти всегда на них можно сосредоточиться, чтобы преодолеть какие-нибудь трудности. Таким незамысловатым способом создается защитный барьер, отлично удерживающий все неприятности на безопасном расстоянии от рассудка. Чжен выбрал для себя самый простой цифровой ряд — текущую дату. Кроме того что защищали от стресса, эти восемь цифр помогали оставаться в текущей реальности.
В правильности выбора Чжен убедился очень скоро, практически сразу после начала эксперимента. 26112196. Если бы не этот «якорь», напичканного странными медикаментами волонтера запросто могло унести в воображаемое бурное море очень странных ощущений и метаморфоз, которые буквально ломали в щепки его тело и разум. Чжен отлично понимал, что на самом деле вновь лежит пристегнутым к столу и грезит, но, не будь «цифрового якоря», вряд ли бы ему удалось осознавать это настолько ясно и не бояться разверзшихся в сознании мертвых глубин бушующего моря.
«26 ноября… отличная дата для второго дня рождения. Год тоже нормальный — 2196. Восемь цифр и ни одной лишней. Единицы, двойки, шестерки и девятка — сплошь положительные символы. Единицы — целых три, даже четыре, если привести весь ряд к простому числу, символы начала новой жизни, двойки — удвоения благ, шестерки — символы так себе, но их тоже две, а это к удаче в службе. Наконец, девятка — символ завершения начатого, значит, дело будет доведено до конца. Хороший расклад, ровный. Без пустых нулей, лицемерных троек, роковых четверок, заумных пятерок и семерок — символов мгновенной удачи, неизбежно ведущей к восьмеркам, то есть в пустоту бесконечности. С выпавшим раскладом можно смело браться за дело. И почему только Штейнбок сегодня с утра сомневался? Неужели подумывал, не перенести ли начало эксперимента на другой день? Или он не сомневался, и мне просто показалось? Нет, какие-то сомнения его глодали, факт! Это было видно по его лицу. Когда мы уточняли последний пункт договора — продолжительность контракта, — профессор выглядел немного рассеянным, будто думал в тот момент о чем-то более важном. Хотя возможно, так и было, и дело не в сомнениях. Это мне интересна ерунда вроде магии цифр и условий договора, а ему… он весь в науке. Но есть еще вариант: сомнения были, только базировались не на эмоциях, а на расчетах. Ганс хотел отсрочить начало потому что этому имеются объективные причины. Имелись причины. Теперь-то поздно отступать…»
Все, что интересовало Штейнбока по части формальностей, за него оговорила с Чженом Анжела еще вчера. А сегодня Линфань добровольно согласился на эксперимент и подписал бумагу, где отдельным пунктом было прописано, что он поможет ученым правильно понять результаты опыта, после чего Чжена отпустят (совсем другим и очень богатым) на все четыре стороны. Произойти это должно не раньше вынесения официального вердикта: «эксперимент закончен», но и не позже даты истечения срока контракта — в этот же день следующего года. Эти детали касались исключительно Чжена, и отсутствие у Штейнбока интереса к ним было объяснимо. В отличие от сомнений.
Если честно, Линфань тоже не верил в успех эксперимента, но все-таки сделал вид, что полностью доверяет Гансу. И не из вежливости, а для поднятия боевого духа профессора. Если дело не пойдет из-за просчетов в теории — это одно, а вот если в процесс вмешается «человеческий» фактор, то есть волнение руководителя или неуверенность лаборантов — это совсем другое. В первом случае эксперимент просто встанет, а во втором — может пройти все этапы, и лишь в конце окажется, что шли экспериментаторы по ложному пути. Им-то будет лишь досадно, а вот добровольцу… В общем, боевой настрой и сосредоточенность были не лишними.
«Интересно, что за дерьмо капают мне в вену? Я понимаю, что без подготовки никакой имплантации и „перепрошивки“ личности быть не может, но все равно интересно — так уж необходимо готовить меня к ней целые сутки? И почему подготовка заключается в монотонной накачке моего организма некой особой дрянью, которая даже на вид отвратительна, а уж какой кошмар устраивает в теле и мозгах — не передать! Можно запросто кончиться и сойти с ума. То есть наоборот, но от этого не легче. Спасает только мысленная фокусировка на цифрах. 26112196. Хорошее число. Кстати говоря, сумма контракта тоже не содержит ничего лишнего и полностью гармонирует с датой. Два миллиона. Хорошая сумма… Вечность меня порви, как больно!.. Нет, не обращать внимания! 26112196. Лучше бы сумма и дата были полностью идентичны… Голова раскалывается на сотни черепков. А как сильно мутит! Зачем так мучить?! Ведь всего-то, что требуется — подшить чип, слегка перекроить лицо и промыть мозги. Каким боком тут эта дрянь? Зачем лить ее в вену столько, будто собрались заменить всю кровь?.. Еще лучше — дата и сумма были бы зеркальны. Мечты, мечты… Выжить бы! Или уж поскорее умереть, окончательно и бесповоротно, а не так, как сейчас: вроде бы и умер в 26112195-й раз, но тут же возвращаешься из небытия и начинаешь медленно погружаться в смерть под номером 26112196. Это ужасно… быть большой „четверкой“, попавшей в „восьмерочную“ петлю. Но как порвать ее на два нуля?.. Снова боль! Спокойно, Чжен, скоро все закончится: и боль, и этот бред о магии цифр. Надо потерпеть еще совсем немного…»
Перед внутренним взором вдруг возникли гигантские полыхающие, как факелы на ветру, цифры, накатила волна нестерпимого жара, и Чжен представил, что заслоняет лицо рукой. Эффект оказался поразительным: лицу стало холодно, как на полюсе. Чжен опустил руку и обнаружил, что от источника пожара остался лишь пепел. Это было очень скверно.
«Без „якоря“ сопротивление побочному действию метаморфоз бесполезно, — уныло подумал Чжен. — Остается надежда, что до конца „накачки“ не так далеко. Как бы это узнать?»