Черно-белый цветок
Шрифт:
– Когда в последний раз у вас была ваша мама? – заинтересовалась я.
Павел Олегович ответил сразу же:
– В выходные. Я стараюсь, чтобы она приезжала, когда я дома. Так, на всякий случай. Мама ведь у меня почти всю свою жизнь учителем проработала, и это у нее в крови – поучать всех, говорить, как надо делать. И мало кто ее нравоучения выдерживает. При мне мама держит себя в руках, а вот если она с Олей наедине остается – так начинается. И дома беспорядок, и внучку не так надо воспитывать, и детский садик маме почему-то не нравится… Вроде не надо ребенка в сад отдавать, дома пусть лучше сидит, раз отец работает, значит, мать должна заботиться о дочке. Мама очень рассердилась, когда узнала, что Оля на работу вышла. Вроде как она свой материнский долг не выполняет, ерунда какая-то. Сейчас многие молодые матери работают, и ничего в этом
– А ваша мама знает о том, что Юля пропала? – задала я очередной вопрос. Павел Олегович отрицательно покачал головой.
– К счастью, пока нет. Вы представляете, какой скандал будет, если мама об этом узнает? Да она же Олю со света сживет! Сразу припомнит, что была против детского сада, да и вообще будет попрекать жену, что она стала работать в салоне красоты, хотя в этом никакой надобности нет. А Оля и так близка к помешательству, если еще и мама начнет ее обвинять в пропаже Юли, боюсь, жена этого не выдержит. Я даже не знаю, что говорить маме – вдруг она решит к нам приехать помочь по дому? Уже думал наврать, что жена с дочкой уехали на курорт, хотя это и неправдоподобно. И потом, мама решит, что мне точно надо помочь – нагрянет с каким-нибудь борщом и домашними блинчиками. Может, вы посоветуете, что маме сказать, а? – он с надеждой посмотрел на меня. – Чтобы она не травила Олю…
– Мое дело – это распутывать преступления, а не придумывать, что соврать родителям, – довольно жестко заметила я. – А с вашей мамой я хотела бы побеседовать. Судя по вашему рассказу, мама помогала убираться в выходные?
– В воскресенье, – уточнил Павел Олегович. – Наверное, вы правы… Буду думать сам, что говорить ей… А зачем вы хотите пообщаться с моей матерью?
– Как-то странно получается – в воскресенье ваша мама была у вас дома, а на следующий день бесследно исчезает ее внучка. Вот я и хочу прояснить ситуацию. Вы ведь меня нанимаете для того, чтобы я как можно скорее нашла Юлю?
– Конечно, – кивнул Мещеряков. – Но неужели вы думаете, что мама… что мама похитила Юлю? Да и как она могла это сделать, если воспитатели утверждают, что за Юлей никто не приходил?
– Пока у меня нет доказательств, я никого не обвиняю, – произнесла я. – Но подозреваю всех. Такова уж специфика моей работы. Поэтому буду вам очень признательна, если вы скажете, как зовут вашу маму, и сообщите ее контактную информацию. Адрес, номер телефона, место работы, если она сейчас все еще работает.
– Паспортные данные ее сообщить не могу, номер и серию не помню, – попытался пошутить Павел Олегович, но шутка получилась какая-то нелепая, и он виновато пробормотал:
– Вы извините, чушь какую-то говорю… Маму зовут Анна Петровна Мещерякова, сейчас она не работает в школе, а иногда дает частные уроки. Ну, репетиторством занимается. Хотя она может себе позволить не работать вообще – мой отец работал в транснациональной энергетической компании, сами понимаете, заработки там неплохие. Пять лет назад он умер – больная печень, спасти его не удалось. Но у матери остались солидные накопления, и она может безбедно существовать всю оставшуюся жизнь. Отец и мне помог устроиться в свою компанию, правда, должность у меня пока невысокая, но радует перспектива карьерного роста. Мама живет в квартире отца – это на Чайниковской улице, недалеко от набережной.
– От вас далековато, – прикинула я. – Ваша мама не хотела переехать поближе к вам?
– К счастью, нет, – вздохнул Мещеряков. – Понимаете, мама после смерти отца очень изменилась. Сперва, понятно, она очень горевала, даже жить не хотела. Вечно в апатии сидела, ни с кем не общалась. Я тогда уже отдельно от родителей жил, но собирался всерьез к матери переезжать, чтобы поддерживать ее. Разрывался между ней и работой – не подумайте ничего такого, она мне не названивала, наоборот, я ей первый звонил. Она и преподавание бросила, ничего не хотела. А потом как-то все странно вышло – приезжаю к ней домой, а она в спортивной форме. Представляете? Мама, которой за шестьдесят и которая в жизни тренировочных штанов не носила, а на физкультуру разве что в школе ходила! А тут такое… Я сперва подумал, что она умом тронулась. Так нет, улыбнулась мне, за стол позвала. И рассказывает, что только с прогулки пришла – оказывается, у нее соседка примерно ее возраста скандинавской ходьбой занимается. А маме
– Значит, из-за своего увлечения ваша мама не переезжает никуда, – подытожила я. Мещеряков согласно кивнул. – И несмотря на все свои увлечения, она активно вмешивается в вашу с супругой жизнь…
– Что есть, то есть… – вздохнул Павел Олегович. – Да я уже привык давно. Наверно, мать, которая спокойно относится к семье своего сына или дочери, редкое исключение… Они же, матери, считают, что гораздо умнее и опытнее своих детей, а потому лучше знают, кто и что им подходит.
– А ваша жена, Оля, она с кем общается? – поинтересовалась я. – Вы знакомы с ее родными, друзьями?
– Оля сама не из Тарасова, – проговорил Мещеряков. – Она из Ершова, там ее родители и живут. Но Оля к ним не ездит – говорит, что у нее с ними не особо хорошие отношения и в родном городе ей не рады. Она давно переехала в Тарасов, чтоб учиться и работать, и о Ершове предпочитает не вспоминать. Подруг у нее тоже нет – она не слишком общительный человек, на тот концерт тоже попала случайно. Как она рассказывала, концерты не любит, но это была ее любимая группа еще со школы, вот и решила сходить. Оля, она несколько не от мира сего – знаете, увлекается классикой, что сейчас редко. Мы с ней когда впервые встретились, я подумал, что девчонка вообще с луны свалилась – в наши дни парни да девушки только в телефонах сидят да сериалы смотрят, ну в игры играют. А Оля – мало того что учится на филологическом, ходит с кнопочным телефоном и совершенно не разбирается в компьютерах. Ну то есть не умеет пользоваться ими. В сумке – то увесистый том Шекспира, то роман Тургенева, попсовую музыку ни за что слушать не будет, а еще ей очень нравится все французское. Она потому в салоне красоты и захотела работать, ей это вроде как Францию напоминает. Все хотел ее с Юлькой в Париж свозить – как только в отпуск удастся выбраться, да вот видите, как все вышло… Сейчас какая уж Франция…
– И выкуп у вас за Юлю пока не потребовали, – снова прервала я Павла Олеговича.
Он согласно кивнул.
– Я понимаю, почему вы это говорите. Ну, я солидно зарабатываю, у мамы – накопления, значит, и похитили мою дочь, чтобы стребовать денег. Но ведь обычно похититель сразу звонит, верно? И говорит, что если обратишься в полицию – будут… будут высылать… Тьфу, черт…
– Успокойтесь, – произнесла я. – Я возьмусь расследовать ваше дело. Конечно, очень странно, что Юлю похитили и не потребовали от вас никаких денег за ее возвращение. Значит, дело не в выкупе… Если, конечно, похититель не объявится в ближайшие дни. Но вы правы, на обычное похищение это не похоже, деньги требуют сразу, пока родители ребенка не успели привлечь к его поискам полицию.
– Да я ума не приложу, кто и зачем мог похитить Юлю! – в сердцах воскликнул Мещеряков. – Ну кому, кому это нужно? Врагов ни у меня, ни у Оли нет, завистников вроде тоже… Заклятых друзей у нас не водится, кто из зависти мог провернуть такое… Может, Юля как-то вышла из садика и заблудилась? Но тогда почему никто ее не видел? Я ведь всех жителей окрестных домов опросил, кто-то должен был заметить маленького ребенка без взрослых! Но никто Юлю не видел, понимаете? Она исчезла, как… как дым!
– Ни один человек исчезнуть не может, – произнесла я. – И я сделаю все возможное, чтобы найти Юлю. Держите меня в курсе дела – я имею в виду не только звонки с неизвестных номеров. Если заметите что-то странное в поведении коллег, знакомых, родных – обо всем немедленно сообщайте мне! Возможно, что-то вам покажется ерундой, но обычно самые нелепые случайности ведут к разгадке запутанного дела.