Чернобыльская рокировка

Лабунский Станислав

Встретили, как будто неделю не видели. Накинулись с вопросами и рассказами одновременно.

— Ваш разведчик спит, даже есть не стал, господин подполковник, — доложил Сахаров. Шутник. Это он о Миротворце.

— Я вас научу в ногу ходить, — прикинулся диким солдафоном. Достал «слезы огня» и поделил по честному. Бродяге, Охотнику и Миротворцу для защиты от радиации, и, последний, профессорам для опытов.

— Парня не будить, пока сам не проснется, двое суток не спал, — объяснил народу. — Собираем капли для модификации. Сделаем штук

шесть «слез огня», пойдем «холодец» искать. Информатор сказал, что в гаражах аномалия слабая. Энергии для изменений не хватает. Что еще нового, интересного, кроме того, что я со Штыком и Мамонтом разминулся?

— Они тех, двух болтунов из бара привели, которые за «колобком» собирались. Тесно им стало за забором, пошли они на место старого лагеря, за насыпь, — доложил обстановку Охотник. — Может, кинутся на завод в набег. Там и лягут, если контролер не захватит. Мы им говорили, только жадность ничего не слышит.

— Еще она мешки рвет, и фраера сгубила, — добавил я претензий к жадности.

— Уважаемое панство, — вмешался в нашу высокоинтеллектуальную беседу Сахаров, — имейте в виду, если нам, то есть вам, удастся установить датчики наблюдений в помещении мастерских, это расширит наши научные горизонты.

— А? — открыл рот простодушный Фома.

— Пока контролер со свитой залетных режет, мы датчики под шумок воткнем. Науке радость, и нам премия, — перевел профессора Бродяга. — Точно?

— В натуре, премия будет не слабая, — подтвердил Круглов.

— За съем датчиков отдельно, — потребовал быстро понявший ситуацию Охотник.

— Легко! — согласился Круглов.

Нам по пятерке в зубы, а нашими данными отобьют грант на миллион. Не буду плакать. Эти парни учились всю жизнь по дороге к своим деньгам. Институт, аспирантура, защита диссертации. Докторантура и смертный бой за корочки члена-корреспондента. Да ну его к черту.

— Парни, сходите на разведку, поглядите, что соседи делают. Сильно не прячьтесь. Просто пройдите мимо с обходом. Набегался по «Ростоку», посижу, отдышусь.

Присел рядом с графином апельсинового сока, плевать, что он из концентрата, зато вкусный и холодный. И его много. Лязгнула дверь. Сталкеры пошли за новостями.

Наши ученые убежали опыты ставить с новым артефактом. Пользуясь случаем, открыл ящик, полюбовался на свою добычу и стал пересчитывать деньги. Только упаковал в пакет сто тысяч, как раздался шум из тамбура. Скинул все внутрь, захлопнул крышку и пошел навстречу. Винтовка в руках, автомат на плече, нож на поясе. Я животное особенное, к дикой жизни приспособленное.

— Новенькие Охотника бьют, — доложил запыхавшийся Бродяга.

— А ты что? Помог бы.

— Троица от Информатора сказала, что двое дерутся, третий не лезь.

— Короче, скучно им, цирк устроили. Пошли, развлечем почтенную публику.

У меня на поясе две вспышки, рванул к трубе бегом. Когда через пять минут выскочил на открытое место с той стороны насыпи, парочка пинала Фому, свернувшегося в клубок. Тройка

ночных гостей бурно веселилась.

Я с разбегу врезал одному из драчунов ногой под колено. Второму заехал прикладом в грудь.

— Ты чего… — начал один из зрителей.

Совершенно зря. Попал по колено в фекалии, так не пищи. В рукопашном бою не силен, со стороны смотрел как Зомби и Микола гоняли Юнца. Но главное запомнил. Берегите руки, используйте подручные предметы. Миллион лет назад до этого додумалась одна обезьяна, став на дорогу к цивилизации. Ну и двинул я ему автоматом в рожу, прямо затворной коробкой в нос.

— Дернетесь, твари, завалю на хрен! — зарычал на всех. — Фома, ты живой?

— Да что со мной будет, — просипел голос с земли.

— Уползай, я их покараулю.

— Нет. Шоу маст гоу. Наша сдача.

Он сел на землю ощупал лицо пальцами, замазал клеем разбитую бровь.

— Ну что, мальчиши-кибальчиши, стволы на землю и выходи по одному. Пан Сотник присмотрит, чтоб все было по правилам. Ты первый.

Ушибленный прикладом остался с Охотником один на один. Второй любитель подраться отполз в сторону, не вставая на ноги. Демонстрировал серьезность травмы. Раненый он. В Большом Театре на арбузной корке поскользнулся.

Я на драку не отвлекался, следил за остальными. Не потянется ли кто рукой шаловливой к стволу. Пристрелю всех. Нет человека, нет проблемы. Так говорил товарищ Сталин. Услышал хруст костей за спиной. Так тебе и надо.

— Хорош. Отвел душу, и хватит. Бери автомат и пошли.

— А второй? — кипел праведным гневом Фома.

— Держи зрителей на прицеле.

Подошел к пострадавшему.

— Что, больно? — участливо спросил я его.

— Да, очень! — обрадовался он.

— Наркоз нужен? — поинтересовался у него.

— Да! — закричал он.

— Держи, — гаркнул я, и двинул ему автоматом по голове. — Вот нога и не болит.

Мы с Фомой и прибежавшим Бродягой медленно отходили, держа сталкеров на прицеле. Поднявшись по склону, наша группа укрылась за бульдозером, и быстрым шагом двинулась к развалинам трансформаторной будки.

— Если зрители недовольны, кинутся наперерез, по трубе дренажной, — прохрипел Фома. Отбили грудину дядьке.

— На то и расчет, — ответил Бродяга. — Кошка скребет на свой хребет.

Дошли до ворот благополучно.

— Надо растяжку опять снять, — сказал Дмитрий, и тут-то и рвануло. — Не надо. Обезвредили. Не живется людям спокойно, не сидится на месте. А могли бы жить.

Истыкали Охотника уколами, уложили в койку и пошли осматривать место взрыва. Граната в замкнутом пространстве бетонных колец не оставляет шансов. Собрали, что можно и решили, что будем ходить по насыпи. Убирать ЭТО не было ни желания, ни возможности. Дошли до злосчастного лагеря. Четверо их было в трубе. Остался в живых тот, которому Фома руку сломал. Плохо я своего противника по голове ударил, слабо. Быстро он в себя пришел и побежал мстить.