Черное белое
Шрифт:
— Насчет моей ненормальности. Это действительно ненормально, что я с тобой вожусь. Даю тебе деньги, забочусь о твоем будущем. Прежде чем я уеду, ты мне расскажешь все в деталях. Кто приходил, что спрашивали.
— Я уже рассказала Олегу!
Похоже, что эти три недели девчонка провела не вставая с постели. На тумбочке грязные стаканы, тарелки с остатками еды. Там же валяются расческа, тюбики губной помады, тушь, тени. Валерия невольно вздыхает: какое глупое, ленивое животное!
— А теперь повтори все это мне. Потому что не Олега потащат к следователю. А меня. Он-то здесь вообще ни при чем.
— Три дня назад. Я очень испугалась. Звонок в дверь. Я думала, что это Олег. Или…
— Павел Мошкин вернулся, — усмехнулась она.
— Да. Открываю дверь, а на пороге стоит мужик. Молодой, симпатичный. Хорошо, что ты показала мне фото. Я вполне могла принять его за Мошкина. Оказалось — мент. Достал удостоверение, а потом говорит: «Ваши документы, пожалуйста!» У меня аж поджилки затряслись! Нашла справку, отдала ему. «Извините, — говорю, — недавно вернулась из-за границы, снова туда собираюсь, поэтому отдала паспорт на замену. Вот справочка об этом, в ней написано, кто я такая». Он спрашивает: «А что так?» В смысле, чего меня снова тянет за границу? А я ему: «Изучаю современное искусство. В Испании» Ну и про цветущие апельсиновые деревья. Мол, какая красота!
— Умница!
— Он уши развесил. Пригласила в дом. То, се. Ничего мужик оказался. Общительный. Правда, выпить отказался. На работе, мол. Опер из местных. Зовут Владимиром. К ним неделю назад поступило заявление о том, что исчез хозяин этого дома Павел Мошкин. Заявление подала его любовница. А родители живут в поселке, километрах в семидесяти от Москвы. Многодетная семья, Павел, оказывается, старший. Они продали четырехкомнатную квартиру в Москве, купили дом. Хозяйство завели. Ну, там, коровы, кролики, куры. Это все мне опер рассказал, — похвасталась блондиночка. — Родители тоже забеспокоились: что-то Паша долго не звонит. Он примерный сын, к семье очень привязан. Мы долго болтали. Я же говорю: симпатичный мужик! Оставил номер своего мобильника. Мол, если Мошкин вдруг объявится — срочно звони… те. — Она кивнула на тумбочку, где лежал листок, вырванный из блокнота. Валерия взяла. Номер мобильного телефона, под ним написано: Володя. — А ты что?
— Ничего. Сижу, киваю. «Видели вы Павла Мошкина?» «Нет, в жизни не видела! Была за границей, когда они сошлись. Даже по телефону не общались. Ни разу.» «А когда приехали?» — Я ему билет. Вот, пожалуйста. Познакомилась в аэропорту с симпатичным молодым человеком, поехали к нему. — «Так сразу?» — «А чего время терять? Мол, пожила у него с недельку. Надоело. Разочаровалась в любви. Ах, ах, ах! Решила вернуться к родным пенатам. В отчий дом. Между прочим, принадлежащий мне по праву! Когда приехала, взяла у соседки ключ. Который оставили специально для меня. Очень удивилась, что в доме никого нет». Но это не моя печаль. Ведь правда? Это же теперь все мое?
— Да. Конечно.
— Он ничего, скушал. Сказал, что пройдется по соседям. Надо, мол, выяснить, когда Мошкина видели в последний раз. Установить день, когда он исчез. Что с тобой?
— Ничего.
— Он сказал, что еще раз придет. Там какие-то проблемы с завещанием.
— Что?!
— А что тебя удивляет? — огрызнулась блондиночка. — По-твоему, она не могла оставить что-нибудь
— Да. Конечно.
— У него, оказывается, был счет в банке. И банковские карты. Между прочим, среди них VISA Gold. Так Володя сказал. Что значит золотая, так? Денег там должно быть, на его счету! Но вот уже почти месяц со счета никто не снимает ни цента. Так сказал опер. И это странно. Если он уехал, почему без денег?
— Значит, он мертв. Простак! Обвели вокруг пальца!
— Ты о чем?
— Так. Как думаешь, он тебя подозревает?
— Володя? Вряд ли. Мы мило поболтали. В следующий раз я его обязательно на выпивку раскручу. Может, и еще на что-нибудь. — Валерия метнула на нее злой взгляд. — А чего ты уставилась? Подумаешь! Кому от этого плохо?
— Он тебя в убийстве подозревает, а ты кокетничаешь. Дура! Мозгов — с грецкий орех!
— В каком еще убийстве?! Меня вообще здесь не было! Вот.
— Это еще надо доказать.
— Но меня никто не видел! Соседи не видели. Да и не могли видеть! Я точно ни при чем!
— Придется подсуетиться. Чтобы доказать твое алиби.
— Что?! Какое еще алиби?! Я отказываюсь участвовать, если здесь труп! Мы так не договаривались!
— Замолчи!
— Да не собираюсь я молчать! Я сама пойду в милицию!
— Ну и что ты им скажешь? — спросила Лера с насмешкой.
— Что-нибудь скажу. Правду.
— Правду? Ха-ха! Какую правду? Милая, ты завязла в этом деле по уши. Откуда деньги, что лежат у тебя в сумочке? Помнишь?
— Это все ты! Ты! Я уверена: он исчез в тот день, когда в этом доме появилась ты! Паспортистке дала взятку ты! В агентстве по продаже недвижимости…
— Замолчи!
Валерии хотелось зажать ей рот.
— Замолчи, замолчи, замолчи… — прошептала она несколько раз подряд. Расцарапанная рука заныла. Кошка. Тоска изо всей силы ударила ногой под сердце. Перед глазами все качнулось. — Ты… Всю жизнь только и делала, что блудила. В голове только мужики и тряпки, тряпки и мужики… Сколько мы с тобой возились? Сколько? Я, Олег… Один раз в жизни попросили помочь нам! Один только раз!
— Ничего себе! Помочь! Это называется помочь! Я, между прочим, давно от тебя устала. И прикрывать вас устала. Позвони туда, передай то-то, — гнусавым голосом протянула блондиночка. — Сами теперь выкручивайтесь. — Она надулась.
Валерия как можно ласковей сказала:
— Ну, ну, девочка. Успокойся. Ты нам нужна. Все будет хорошо. Дай я тебя обниму.
Пересела на кровать, успокаивающе погладила ее по голове. А дьявол, сидящий внутри зашептал: «Нет на нее надежды. Разве ты не видишь?» — «Да вижу!» — отмахнулась она. Левой рукой продолжала перебирать мягкие светлые пряди волос, а правая машинально потянулась к тяжелому бронзовому подсвечнику, стоявшему на тумбочке.
— Ты чего? — в ужасе спросила девушка, заметив это.
— Ничего. Все в порядке.
Поставила подсвечник на место. Девчонка смотрит прямо в глаза. Валерия не может этого сделать. Сейчас не может. И упавшим голосом говорит:
— Надо ехать. Ты слышишь? Мне надо ехать.
— Долго тебя не будет?
— Неделю.
— Неделю! — вскинулась девчонка.
— Мне дела надо делать. Ну? Будешь умницей?
— А Олег? Он остается?
— Да. Он остается.