Чёрное и Белое
Шрифт:
По лобовому окну звонко защёлкали крупные капли холодного дождя. Павел по инерции наклонился и покосился на небо, - где-то там, в синих сумерках повисла тяжёлая туча с рваными краями. Ну вот, наверняка снова на всю ночь зарядил. Уж скорее бы зима наступила, лёг снег, прикрыл грязь.
Вот и ещё на пару метров продвинулась очередь. "Дворники" монотонно протирали стекло, и их жалобный скрип значительно больше подходил к атмосфере ненастного октябрьского вечера, чем задорная песенка о лете, вылетавшая из радио. В ней светло и радостно, тогда как в реальности хмуро и тоскливо. На краю скамьи автобусной остановки,
Отменив сигнал поворотника, Павел вернулся в свою серость. После ухода Олега она ощущалась особенно остро. Появление Олега в этой серости было подобно яркому пятну, буйству красок, пробуждающих чувства, эмоции. А теперь снова тоска. И камнем висевшая на сердце грусть. Интересно, где сейчас Олег? Что с ним? Здоров ли? Согрет ли? Вот уже два месяца он не давал о себе знать. Верно, уж и номер телефона Павла удалил. Верно, уж и не вспоминал о своём временном пристанище и его тихом хозяине. А вот Павел Олега вспоминал и очень часто.
Автомобиль продвинулся ещё немного. Ничего, скоро перекрёсток, где путь разделится на три дороги, машины разъедутся по ним, и очередь рассосётся. Павла ситуация на дороге мало заботила. Его мысли уже задержались в воспоминаниях о недавнем прошлом, ещё таком недалёком, ещё сохранившем привкус надежды и цвета радости. Сквозь ненастные сумерки пробивался свет лукавых голубых глаз, и он был столь приятным, что губы невольно растягивались в улыбку, а палец на шершавой поверхности руля снова начинал чертить плюсик. Да, недавно появилась у Павла такая привычка. Мужчина знал, чего именно этот плюсик складывал, прекрасно знал, только не признавался в этом даже самому себе. Да и зачем? Ведь у этого сложения всё равно никакой суммы не получится.
Припарковав автомобиль во дворе, Павел поспешил укрыться от непогоды. Подъезд, лифт, щелчок замка, и вот наконец родные стены, безопасное пространство. Ну а здесь уже всё по ежедневному одинаковому сценарию. Мужчина переоделся, умылся, прошёл в кухню. Действия настолько привычны, движения уже настолько отработаны, что тело двигалось почти машинально.
Открыв холодильник, Павел без всякого интереса заглянул в его практически пустое пространство. Тушёнка или пельмени? Мозг лениво шевельнулся: вчера были макароны с тушёнкой, значит, сегодня - пельмени. Ну что ж, так тому и быть. Павел достал из морозильника пакет с полуфабрикатом, а после зажёг конфорку и поставил на огонь кастрюлю с водой. Сейчас он поест, посмотрит новости, прочтёт несколько страниц книги и ляжет спать. Всё как всегда, как каждый день.
Но тут прозвучал звонок в дверь. Оказывается, в этот день ожидало отклонение от привычного хода событий. Павел прошёл в прихожую, открыл дверь.
– Ох, Паша, наконец-то ты вернулся!
– воскликнула Вера Захаровна, и толстые стёкла очков ещё больше увеличили её округлившиеся от тревоги глаза.
– Я уже третий раз к тебе поднимаюсь.
– А что случилось?
– насторожился Павел.
– Там твой друг. Он у меня уже часа три сидит. Тебя-то нет.
– Какой друг?
– Однако сердце уже замерло, предугадывая ответ.
– Да Олег же. Идём скорее.
Олег. Он вернулся. Вернулся. Как же сердце заволновалось. Прикрыв за собой входную дверь, Павел отправился вслед за Верой Захаровной. А та шла и продолжала суетливо причитать:
– Мальчику так плохо, Паш. Его и знобит, и жар. Но он запретил мне вызывать врачей. Может, ты его убедишь? Бедный мальчик. Он весь промёрз. Я дала ему травяной отвар горячий, укутала...
Войдя в квартиру соседки, Павел сразу прошёл в комнату. На диване сидел завёрнутый в одеяло Олег, его так трясло, что даже был слышен стук зубов. Русые волосы небрежными прядями свисали вдоль осунувшегося бледного лица, на впалых щеках наросла щетина, а влажные серые глаза вспыхивали лихорадочным блеском.
– Паша...
– задрожал едва различимый голос.
– Мне б-больше... некуд-да... Нико-кого нет...
Павла словно замкнуло. Мужчина стоял, совершенно растерявшись, не зная, что предпринять, как поступить правильно. Он понимал, что увидит не слишком бодрого человека, но настолько жалкий больной вид ослабевшего паренька буквально шокировал.
– Надо вызвать "скорую", - советовала Вера Захаровна.
– Нет... нет... не н-надо...
– просило дыхание.
– Ну как же не надо?
– уверяла женщина.
– Посмотри, как тебя трясёт. И уже не первый час, между прочим. Запросто может быть воспаление лёгких!
Но Павел уже понял, что столь жестокая дрожь могла быть вызвана вовсе не простудой. Стряхнув наконец с разума оцепенение, мужчина принялся действовать. Прежде всего, он подошёл к Олегу, снял с него одеяло и, придерживая, поднял на ноги. Чёрная водолазка парня сразу выдала неприятный запах затхлости, напомнивший о подвале, и заострила внимание на своей влажности. Вытянутые рукава закрывали кисти рук, на подоле зияла рваная дырка. Павел невольно поморщился, однако, вовсе не от брезгливости. Скорее от жалости, от сожаления, что парень довёл себя до такого состояния. Джинсы тоже оказались влажными, а ноги босыми.
– Пойдём ко мне, - повёл Павел Олега к выходу.
– Ты в чём пришёл?
– Крос-ссовки...
– Обувай, я поддержу. А куртка где?
– Нету.
– Он без куртки пришёл, - подтвердила Вера Захаровна, выйдя в прихожую, чтоб проводить.
– Прямо вот так в этой рубашонке. Весь мокрый. Спрашиваю, может, ограбили? Нет, говорит, не грабили. Но ничего не рассказывает.
Олег тем временем кое-как натянул кроссовки, и эта работа почти лишила его и без того малых сил. Парень уже почти висел на крепких руках Павла. И дрожал.
– Ладно, разберёмся.
– Павел обхватил мальчишку поудобнее.
– Спасибо, Вера Захаровна, что приютили и позвали меня.
– Не оставлять же бедняжку на улице, - с сочувствием отозвалась пожилая женщина.
– И всё же, Паша, вызови врача.
– Посмотрим.
– Тогда я потом принесу ещё отвара.
– Вера Захаровна открыла парням дверь.
– Вот это будет хорошо, - согласился Павел и, попрощавшись с соседкой, покинул её квартиру.
Из лифта мужчина уже нёс паренька на руках. Занёс в квартиру, донёс до кровати, уложил.