Черное озеро

Разумовская К.

– Я это сделала. – не веря самой себе шепчу, истерично усмехаясь. Дальше все как в тумане: вскрываю сейфы и ящики набором самодельных отмычек и судорожно распихиваю увесистые старые украшения по карманам. Камни блестят в свете фонарика, а их обрамление из драгоценных металлом приятно позвякивает руках. Не вычурные идеально огранённые бриллианты, как в ювелирных. Крупные рубины, шпинель чуть меньше глазного яблока, морганит в форме сердца карат на пятнадцать, сапфиры, изумруды, такого глубокого болотного цвета, что глаз не оторвать. Лица с картин, приставленных к стенам и сейфам, глядят с презрением.

Я

бы присмотрела себе парочку для спальни, но меня не интересует искусство. Я родилась не в том времени и не в том месте для этого.

Опьяненная ощущением победы я позволяю себе ненадолго расслабиться. Все заканчивается, когда я слышу шаги на лестнице.

Так не должно было быть.

Человек спешит, чертыхаясь. Мужчина. Шаг тяжелый. Незнакомец либо высокий, либо грузный.

Беги.

Сердце проваливается в пятки, а слюна встает комом поперек горла. Прикрываю дверцу сейфа настолько тихо, что собственное дыхание кажется оглушающе громким. Металл холодит кончики вспотевших от паники пальцев, когда я бросаюсь вперед, протискиваясь между коробками и ящиками. На середине пути мне приходится выключить фонарь, чтобы не привлекать к себе внимание.

Может, это просто обход? Внеплановый. Такое бывает.

Я пытаюсь успокоиться, предельно осторожно огибая предметы. Кровь шумит в ушах.

Тупица, и кто же устроит обход, если я заперла дверь?

Ноги то и дело встречают препятствия, к счастью, настолько тяжелые, что я не роняю их с грохотом на пол, а лишь больно ударяюсь сама. Когда мои ладони упираются в громадину, накрытую тканью, внутри трепещет надежда.

Вдруг всё еще обойдется.

Нырнув под полотно, наощупь нахожу пару ручек и замочную скважину. Кажется, это шкаф. Дверцы с резьбой, гладкие и не обработаны скользким лаком. Дрожащими руками впихиваю отмычку в замок.

Чем ближе незваный гость, тем скорее мне придётся поплатиться за то, что я сделала. Мне придётся расплатиться за всё.

Крутанув кусок плотной изогнутой проволоки вправо, понимаю, что это не замок. Во всяком случае, скважина пуста. Без какого-либо механизма. Прячу отмычки в карман и те предательски звенят, ударяясь друг об друга. Дернув на себя витиеватую металлическую ручку, я со всей силы врезаюсь лбом в открывшуюся дверь.

Черт бы тебя побрал!

Тупая боль растекается от лба вниз, по щекам. В кромешной тьме перед глазами пляшут искры. Как звёзды. Или лампочки на ёлке. Жалобно скуля, заваливаюсь внутрь. Торопливо прикрываю за собой дверцу, до боли вцепляясь ногтями в древесину. Кроссовки скользят, когда пытаюсь поджать под себя ноги. Дверь не закрывается до конца.

Ну же, Инесса! Просто закрой эту проклятую дверь!

Притягиваю колени к груди и прижимаюсь боком к внутренней стенке шкафа. Дверца закрывается сама. Прячу лицо в ладони. Голова раскалывается от боли.

Охранник – чахлый дед. Я смогу его обдурить. Нужно только успокоиться.

В ту же секунду незваный гость открывает дверь в зал, слегка закашлявшись. Его неторопливые шаги отдаются эхом в голове. Всё ближе и ближе.

Он идёт сюда? Он идёт сюда. Он, черт бы его побрал, идёт сюда!

От страха или, быть может, от удара головой, всё идет кругом. Едва подавляю рвотные позывы и зажмуриваюсь, будто закрыв глаза я могу обезопасить себя от поимки.

Я не

считаю себя хорошим человеком, идущим на преступление во имя благой цели. Скорее, позором, разочарованием. Помогать матери можно было сотней других способов, но я выбрала путь наименьшего сопротивления. И куда он меня привёл?

Пожалуйста, умоляю, спасите меня! Всё не может вот так глупо закончиться!

Вдыхаю запах старой древесины. Шкаф кажется мне всем: до конца неотремонтированным домом матери, подгнившей баней, поеденной жуками, пыльным диваном в съемной однушке. Он – моя клетка и моё спасение, всё, что у меня было и чего больше никогда не будет. Открываю глаза и едва не взвизгиваю от страха. Прямо передо мной блеснуло лицо. Моё перекошенное от ужаса лицо, отраженное в зеркальной дверце шкафа.

Глава 3. На каждого зверя найдется клетка. Амур.

Прошла всего пара часов, как солнце скрылось за горизонтом. Осенний день короток. В промозглой темнице мне казалось, что из-за холода время замедлилось. Тянулось, как вязанный кафтан, которого так не хватало, и было хрупким, как первая наледь.

Но свободе мир ощущается иначе. Быстрее.

Стуча зубами, я не успел опомниться, как стемнело. Глубокое дыхание сопровождается клубами пара, лениво растворяющимися в иссиня-черном небе, усыпанном звездами. Яркими, как огонь в ледяном взгляде матери, что разгорался всякий раз, когда она слушала о моих достижениях. Может, это была гордость.

Идэр украдкой шепнула, что этой ночью боги разожгли сияющую россыпь в мою честь, но я-то знаю, что это не так.

Те боги, которых я знал, либо мертвы, либо предпочли забыть обо мне.

Свобода. Сладкое слово, легкое как воздух и опасное, как ядовитая змея, принятая за ужа. Идэр отстаёт от Катуня и Хастаха, хихикающих впереди и равняется со мной. Почему все мои мысли о гадких и скользких тварях всегда приводят сознание к её образу?

– Как ты?

Прекрасно. Всё ещё чувствую тот нож, что ты так любезно вонзила мне в спину.

Гляжу под ноги, игнорируя взгляд несостоявшейся жены, грозящий прожечь во мне дыру. Обиды обидами, но я ещё успею свернуть ей шею, а пока придется приспосабливаться.

– Расскажи, что произошло за время моего…отсутствия.

Идэр спотыкается, а я не предпринимаю ничего, чтобы подхватить её. Девушка валится наземь. Иней хрустит под длинными тонкими пальцами, унизанными кольцами. Она оглядывается через плечо. Останавливаюсь, стиснув кулаки глубоко в карманах.

Может размозжить её прекрасную темноволосую голову прямо сейчас?

Идэр тянется ко мне, но я игнорирую её немую просьбу о помощи. Стою, как вкопанный, медленно цедя воздух через зубы. Холодный ветер путается в волосах, скрывая лицо моей невесты за тонким алым капюшоном. Он развивается и трепещет, как языки пламени на сквозняке. Как кровь, запачкавшая наши руки по локти. Катунь оборачивается.

– Ты всё-таки её грохнул?

– Очень смешно. – фыркает Идэр, поднимаясь самостоятельно. Хастах подталкивает Нахимова, и они ускоряют шаг. Стивер обгоняет меня и присоединяется к ним. Три фигуры размываются в темноте всего в паре косых саженей. Идэр отряхивает иголки с солдатского одеяния и заговаривает. Голос её спокойный и сдержанный, как и всегда.