Черное пламя Раграна
Шрифт:
Не наверное, а точно.
Вон, до сих пор горю, щеки как факелы. Я читала, что на адреналине люди способны на невероятные поступки, которые впоследствии даже наука не может объяснить. Поэтому сейчас глубоко вдохнула. Выдохнула. Вдохнула. Выдохнула.
Только на первом этаже, перед выходом из подъезда опомнилась. И вытащила смартфон, чтобы заказать флайс.
[1] Фрукт фиолетового цвета. В спелом виде отличается сладким вкусом, сочностью и плотной корочкой, которую сложно вскрыть без брызг. В неспелом виде кожура очень тонкая, а мякоть невыносимо кислая.
[2] Самка дракона. Ругательство.
Глава 17.5
Черное
— Какой будет приказ, риамер Вайдхэн?
Знал бы он сам, какой будет приказ. За последние два с половиной года не усомнившийся ни в одном из своих решений, принимавший их быстро, расчетливо, взвешенно. Правда наблова отчима, однажды сказавшего ему крайне полезную вещь: «Когда у тебя нет слабостей, тебя нельзя зацепить», — крутилась в голове в последнее время практически постоянно.
Это была не только его правда. Это была правда, проверенная временем и десятками правящих. Тот, в чьем окружении есть слабое место, слабая точка, на которую можно нажать, невыносимо, отчаянно уязвим. Да что там говорить, он сам это испытал на себе. Ни разу не задумывавшийся раньше о высоких жестах, он шагнул за Лаурой Хэдфенгер в пустоши, понимая, что оттуда уже не вернется.
Тогда его кровь, его энергетика, его пламя считались отравой: между драконами всего мира существует телепатическая связь, а его отец убивал драконов. Вливал себе их кровь. Это потом выяснилось, что делал он это под воздействием его отчима, но даже этот факт для драконов не имел никакого смысла. Его бы превратили в ледяной столп без малейших сожалений, тем не менее…
Тем не менее он пошел за ней.
Потом случилось все то, что случилось, и теперь, после признания глубоководными фервернскими, драконы видят в нем не просто лидера, одного из сильнейших, но все это не отменяет того факта, что еще случилась Аврора.
Аврора Этроу, которой не было в его планах, и уж совершенно точно в его планах не было чувствовать ее на расстоянии. Глубоководные фервернские не вышли на связь, и это стало — нет, не разочарованием, скорее подтверждением факта, о котором говорил Ландерстерг. Их больше не интересуют люди. Их больше не интересуют иртханы. Они сделали все, что хотели и ушли подальше из вод, где их мог кто-либо достать. Сейчас велись переговоры, и вопрос будет повторно подниматься на следующем заседании Мирового сообщества — о том, чтобы все страны объединили силы, средства и оборудование для поисков затаившегося вида. Ландерстерг склонялся к мнению, что просто и быстро это не будет, и в кои-то веки он был с ним абсолютно согласен.
А еще, стоя на расходящемся разломами снега берегу, у бурлящей ледяной воды, облизывающей земли Ферверна серо-синими пенными языками волн, он чувствовал, что прошлое ушло безвозвратно. Словно разом, под ударом клыков оборвалась связующая его с этой страной нить. Со страной, со всем, что осталось в снегах, и с Лаурой Хэдфенгер. Это было первое, что он ощутил, а второе — странным образом внезапно накатившее возбуждение, застучавшее пульсом в ушах.
Стянувшееся в паху всей силой желания, пламенем заискрившее в каждой клеточке тела. Это было настолько живо, настолько отчетливо, что образ Авроры Этроу перед глазами вспыхнул в дымке огненно-черного вихря. Он с трудом удержался от того, чтобы не раскрошить смартфон в кармане
Помешательство пришло и ушло.
Чтобы на следующую ночь повториться, но уже в Рагране.
И снова.
И снова.
И снова.
Он знал, что у нее никого нет — ему докладывали каждый ее шаг, каждый телефонный разговор, и только это и заставляло оставаться на месте. Выжидать. Строить теории. Пытаться понять, что это, как с этим справиться… и как отпустить женщину, которая так и не подпустила его к себе.
Поэтому приказ он поставил на паузу коротким:
— Позже.
Поэтому смотрел на переливающийся огнями город, опираясь ладонями о перила собственной смотровой площадки.
Встреча в ресторане стала последней каплей: он полетел туда, чтобы узнать, что на уме у Наррины дель Рандаргим. По крайней мере, так проще было себе объяснить, почему деловой обед с пресс-секретарем проходит именно здесь. Дель Рандаргим суетилась, но именно больше суетилась, чем представляла из себя угрозу — сладковато-мерзкий оттенок эмоций страха ни с чем не спутаешь, и в ней его не было.
Зато в Авроре Этроу было все: тонкая горчинка пламенного желания, раскрывающегося так ярко, что впору идти за ней в дамскую комнату, блокировать замок и делать то, что любят вставлять в горячие сцены вайшеррских кинолент. Смущение, отразившееся соблазнительным, будоражащим оттенком вплетенным в ее чувственность. И совершенно, умопомрачительно светлая нежность, солнечная любовь к ребенку, который назвал его:
— Бездарн Гадхэн!
Дракон его знает, как можно испытывать такую ошеломительную нежность и любовь, но его затопило ею целиком. Накрыло с головой, и в этот момент все стало окончательно сложно, потому что Аврора Этроу открылась ему с совершенно другой стороны. Теперь он не просто хотел эту женщину, он захотел сделать ее своей навсегда.
Вот так: без единого поцелуя, без какой-либо интимной близости, даже без возможности к ней прикоснуться. Не считая того случая в кабинете, когда он в самом деле счел, что это — ее способ пробиваться по жизни. Да, он видел ее обнаженной, но это было все равно что любоваться произведением искусства, не имея возможности до него дотронуться.
Хотя все, что ему надо было сделать — это приказать привезти ее к себе. Снова.
Да, она говорила, что видеть его не хочет, но ее тело говорило о другом. Аромат ее эмоций говорил о другом, поэтому всего один приказ отделял его от того, чтобы сделать ее своей по-настоящему.
Один приказ и мысли о том, что за этим последует.
Неизученная природа фервернских глубоководных, способных сопротивляться ментальному воздействию любого иртхана, могла воздействовать на нее как угодно. Могла воздействовать на него как угодно: если несколько коротких встреч привели к такой связи, то чем может обернуться секс? Не говоря уже о том, что ей придется как минимум ставить харргалахт[3] — пламя отзывалось на Аврору самым непредсказуемым образом, а как примет харргалахт черного пламени обычная женщина, предугадать невозможно. Его ранее никто не ставил. Никто не изучал его воздействия. Можно ли его ставить вообще?