Чёрное пламя
Шрифт:
— Не волнуйтесь, — улыбнулся Маркус, демонстрируя клыки, — чай нас и не интересует.
Я незаметно ткнула его локтем в бок и криво улыбнулась женщине.
— На самом деле мы уедем, как только кое-что узнаем, — заверила я её.
— Ну коли так, спрашивайте. Может, знаю чего.
Женщина окунула кисточку в краску, опять капнув на крутящуюся собаку, и мазнула по забору. Маркус скрестил руки и выжидающе посмотрел на меня. Ну ладно, всё-таки это мне надо.
— Когда-то давно много лет назад у вас в деревне жила женщина. Её звали Офелия. Потом её ещё искали солдаты,
Женщина резко выпрямилась и с осторожностью посмотрела на нас.
— А зачем она вам нужна? — сощурилась староста.
— Хочу понять, зачем её искали стражники, и кто она такая.
— Ничего не знаю, не бывало тут таких.
— Послушайте…
— Уходите, негоже вам тут на ночь оставаться, мест нет свободных, — отрезала женщина, демонстративно вернувшись к забору.
Я ещё несколько раз попыталась заговорить, но она старательно делала вид, что меня не существует. Я поникла. Столько ехали, и всё впустую. Я исподлобья посмотрела на Маркуса, такого самодовольного выражение лица я не видела у него ни разу.
— Значит так, — повернулся он к старосте, — если ты не расскажешь всё, что знаешь, то я добуду информацию сам. Я буду пытать и убивать вас по одному, пока все жители деревни не закончатся. Даю на обдумывание одну минуту, время пошло.
Глаза старосты расширились от страха, она было дёрнулась, но сзади неё появились два теневых волка, оскалившись и рыча, и женщина застыла на месте.
— Убежать от меня невозможно, не советую даже пытаться, — вкрадчиво произнёс Маркус.
Путь угроз мне не нравился, но видят Боги, я пыталась поговорить мирно.
— Офелия жила у нас, двадцать пять аль шесть лет назад. Далече. Колдуньей была, травнице по первой помогала, — женщина заметно нервничала и всё сильнее сжимала кисточку в руках, — да пряталась она у нас. Видно было, что женщина благородная, с манерами, и руки тонкие, нерабочие совсем. И волосы у нее были белые, как у тебя. Совсем седые, и это в таком-то возрасте.
— От кого пряталась? — удивилась я.
— Да кто ж знал, не говорила она. Жила, помогала, а мы нос-то и не сували, куда не следовало. Муж-то мой, может, и больше помнил, да во время войны его покойник пожрал. А я больше и не знаю ничего.
— А куда она уехала? И почему?
— А кто знает, — развела руками женщина, — в один день собрала вещи свои, да уехала. Семь годков с нами жила, а ток попрощалась, и след простыл.
— А те, что искали, что-нибудь узнали?
— Да не более, чем вы. Что тут узнать-то, столько лет прошло. Да не одни они искали, — староста помолчала, а потом добавила уже тише, — приходил тут один, рыскал всё… ваш собрат, — посмотрела она на Маркуса, — тоже расспрашивал.
— Как он выглядел? — спросил Маркус.
— Да кто ж знает, поздно вечером он объявился, да в капюшоне, одни глаза сверкали.
Мы с Маркусом переглянулись.
— А дома её не осталось? Может, вещей каких, чего-то личного.
Староста подпёрла бока руками.
— Дык, сгорел дом-то давным давно, можете пройтись посмотреть на участок, да новый на его месте построили,
Она махнула рукой в противоположную сторону деревни. Я поблагодарила её, а Маркус опять одарил её плотоядной улыбкой. А только мы двинулись в указанном направлении, как все окружающие сбежались к старосте с расспросами, и поднялся галдёж. Мы даже отойти не успели, как женщины зацокали языками и наперебой завалили её вопросами.
— Думают, что ты у меня в плену как женщина для утех, — усмехнулся он.
— Популярное мнение, — фыркнула я.
— И думают, что из-за этого ты и поседела. Очень они тебе сочувствуют, но не желают мне перечить, поэтому тебя заранее похоронили как очередную несчастную жертву злобного вампира.
Я обернулась и окинула их злым взглядом, но женщины только активнее зашептались.
Около обозначенного дома, развалившись на лавке, сидел худющий дед и курил трубку, откашливаясь после каждой затяжки. В такт кашлю квохтали ходящие рядом куры. Дед оказался сообразительнее старосты. Увидев, кто перед ним, он быстро выложил всё, что помнил, не дожидаясь угроз. К моему огорчению, знал он не многим больше старосты. Старик припомнил, что фамилию она скрывала, да и не нужна она была в деревне-то. Он разрешил пройти внутрь, а сам остался сидеть на лавке.
В самом доме оказалось делать нечего. Да и не удивительно, тут были только вещи этого Мики. Сделав пару кругов по комнатам, я сдалась и согласилась, что внутри ничего полезного не найти. Небольшой огород оказался наполовину засеян тыквой, а наполовину зарос бурьяном. В земле копались куры, выискивая червячков, а за огородом пасся привязанный к забору ослик. Я прошлась туда сюда по огороду и даже влезла в бурьян, но не получила никакой отклик, зато нахватала штанами репейника и с добрых минут десять отдирала его от дорогой ткани.
Вернувшись к дому, я обошла его по периметру. Маркус со мной ходить не стал, а просто опёрся на забор и выжидающе смотрел, да и всё равно ничем бы не помог. Я остановилась и задумалась. Если и были следы, то за эти годы они оказались похоронены глубоко в земле. Может, у меня и не было никакого личного предмета, но тут должны же были остаться какие-то следы энергетики. Метки оставались на важных предметах с уроков прорицания, но ведь и дом был важен, она провела тут много времени, не должно всё бесследно уйти.
Я опустилась на корточки, положила руки на землю и постаралась сосредоточиться. Было неудобно и сложно, постоянно отвлекали какие-то звуки и голоса, а с лавки периодически доносился запах табака. На мгновение мне показалось, что я что-то чувствую, но мутная картинка исчезла также быстро, как и появилась, да я даже не поняла, относилась ли она к той женщине. Вытерев пол со лба, я отошла подальше от курящего деда и снова села. Но ни на эту, ни на другую попытку у меня ничего не получилось, да только начала кружиться голова, и затекли ноги от неудобной позы. Я встала, чтобы размяться, но в глазах так резко потемнело, что потеряла равновесие, но от падения меня спас Маркус, успев вовремя подхватить.